Столкновение

– Тогда что же вам нужно? – растерянно спросил Пятый. – Сэр?

– Я хочу вытащить вас отсюда, – объяснил капитан, глядя парню в глаза. – Я хочу взять вас всех в охапку и вернуть мамочкам. Это моя главная обязанность, поэтому все, что мне нужно от вас, мистер Фрейзер, это сотрудничество. Будьте на моей стороне или не мешайте. Не доставляйте проблем – их у меня и без вас достаточно. Вы уловили суть моего предложения?

Несколько секунд Чарльз молча смотрел на Линкольна, после чего кивнул:

– Я все понял, сэр. Я признаю, что совершил глупую ошибку, и обещаю впредь не допускать ничего подобного.

– Очень хорошо, – по-прежнему жестко произнес капитан, но на душе у Линкольна стало намного теплее, чем пять минут назад. – Если вы сдержите обещание, то все, что здесь было, здесь и останется. Даю слово.

– Спасибо, сэр, – искренне пролепетал Пятый. – Я… я сдержу… – И замер, изумленно разглядывая ладонь, о которую разбилась капля крови. – Что это?

– У вас пошла кровь носом, мистер Фрейзер, – сказал Линкольн. – Раньше такое случалось?

– Только после ударов, сэр.

Капитан нахмурился и рывком раскрыл дверь карцера:

– Полагаю, мистер Фрейзер, вы должны немедленно показаться врачу.

* * *

Вагнер прекрасно понимал, что расследование катастрофы «Чайковского» будет проводиться предельно тщательно, знал, что ему придется ответить на миллион вопросов и написать миллион докладов, однако искренне надеялся, что в эти «радостные заботы» он окунется лишь по возвращении на Землю. Увы, надежды не сбылись: как только включилась «Сирена» и появилась устойчивая видеосвязь с Землей, капитан Линкольн сразу попал на допрос, о котором коротко и в весьма осторожных выражениях рассказал кадету. И предупредил о Козицком – странном человеке, избегающем смотреть людям в глаза. Предупредил, что с ним нужно быть откровенным.

«Этот парень из тех, кто умеет докапываться до сути, – сказал тогда капитан. – Не ври ему, Павел, не ври даже в мелочах. Потому что если он тебя заподозрит, то вывернет наизнанку…»

И сейчас кадет смотрел на блеклого человечка с унылым лицом и думал, что без предупреждения Линкольна обязательно попался бы на удочку обманчивой внешности.

– Итак, во время столкновения вы находились в трюме? – равнодушно произнес блеклый, тщательно изучая что-то на столешнице. Что-то невидимое Вагнеру.

– Так точно, – подтвердил Павел.

– Почему?

– Потому что именно там находится рабочее место кадета. – Вагнер позволил себе улыбку. – Мы ведь нечто вроде груза.

– Трюм граничит с машинным отделением? – осведомился Козицкий, никак не среагировав на шутку.

– Так точно.

– Дверь между отсеками была заперта?

– Так точно.

– Вы могли ее открыть?

– При необходимости, – не стал скрывать Вагнер. – Я не понимаю, почему вы задаете эти вопросы, но хочу дополнительно сообщить, что сигнал об открытии двери, если бы я это сделал, немедленно поступил бы на терминал бортинженера.

– Двери контролируются компьютером?

– В обязательном порядке, – ответил Павел. – И у «Сирены» должна сохраниться запись, когда и кто их открывал.

– Все двери? – уточнил Козицкий.

– Любую из них на всем протяжении полета, – подтвердил кадет. – «Сирена» в обязательном порядке фиксирует все перемещения пассажиров и членов команды.

В действительности Козицкий уже просмотрел эти данные и не обнаружил в них ничего интересного. Но ему было важно знать, что, а главное, как расскажет о системе наблюдения Вагнер.

– Хорошо, кадет, я обязательно этим займусь, – произнес дознаватель, зачем-то снимая наручные часы. – Скажите, вы принимали участие в общем диалоге экипажа?

– Частично.

– Частично?

– Кадет не считается полноправным членом команды, как я уже сказал, мы – нечто среднее между грузом и пассажирами, – сообщил Павел. – Основной коммуникационный контур состоит из трех человек, кадеты вносятся в список, но нас можно отключить.

– Зачем это сделано?

– Затем, что во время полета может сложиться ситуация, о которой должны знать только полноправные члены команды.

– Вы согласны с таким положением? – быстро спросил Козицкий.

– Абсолютно согласен, – уверенным тоном ответил Вагнер. – Поднимаясь на борт, мы автоматически передаем свою жизнь в руки капитана и его людей и не должны мешать им делать свою работу.

– Прекрасные слова, кадет, – одобрил блеклый. – А теперь скажите, когда вас отключили от основного информационного контура?

– Сразу после того, как «Сирена» приказала всем вернуться в противоперегрузочные кресла.

– А чуть раньше была утеряна связь с Землей, – протянул Козицкий, перебирая браслет часов.

– Это не чрезвычайная ситуация, – объяснил кадет. – Во время полетов такое случается.

– Капитан выражал беспокойство по поводу утраты связи?

– Скорее, досаду.

– Досаду? – переспросил дознаватель.

– Диспетчер с «Надежды Илона» как раз рассказывал анекдот, и капитану не удалось услышать концовку.

– А что капитан Вавилов сказал по поводу приказа вернуться в кресла?

– Не знаю, – ответил Вагнер. – Меня сразу отключили от основного коммуникационного контура.

– Вас это не насторожило?

– Я решил, что наступил один из тех случаев, о которых я недавно говорил.