Столько лет спустя

«…Больше всего я люблю жизнь, но больше жизни люблю я вас, Аня и мальчики. Я умер, как подобает мужчине, защищая свой дом, свою землю. Любите Родину, как я ее любил, боритесь за нее, как я, а если понадобится, умрите, как я… Ваш, муж и отец».

Когда его вели расстреливать, он прокусил себе вену на руке, смочил кровью платок и, бросив его в толпу, крикнул:

— Передайте это на память моим сыновьям!

* * *

Сесть в любой поезд, сойти на любом полустанке и там, по влажной траве пройти, прислониться к любому дереву, оно, единственное, тебя, может быть, всю жизнь ждет здесь, а ты только сейчас вот явился на исповедь, но оно помнит тебя, узнало — это все и есть Родина. Когда тебя не будет, а все останется — и эта береза, и солнце, и косые дожди, к этому стволу придет кто-то другой в XXI веке, вместо тебя, вместо тех, кто был до тебя.

Здесь, в тишине и одиночестве, слышнее их голоса, они нас не слышат, но слышим их мы. Сколько бы времени ни прошло, мы будем различать эти голоса. И когда отгремит последний выстрел — они будут отомщены.

«Все, что сбыться могло, мне, как лист пятипалый, прямо в руки легло. Только этого мало. Понапрасну ни зло, ни добро не пропало, все горело светло. Только этого мало. Листьев не обожгло, веток не обломало. День промыт, как стекло. Только этого мало…»

* * *

Это было так давно. Женщины носили тогда смешные подставные плечики и в моде были высоко взбитые прически. А мужчины были далеко от них, они посылали им треугольники писем: «Жди меня».

Это было так недавно: Феоктиста Николаевна Кульнева все еще ждет своего сына, ищет его.

Сколько еще люди будут ждать, искать друг друга? Десять лет, тридцать? Не гадайте, тут и сто лет не время. В 1876 году (сколько лет тому? Больше ста?) турки уничтожили и сожгли болгарское село Батаки. Уцелели (спрятались на огороде) два маленьких брата — Петр и Дмитрий, одного из них, Диму, русский офицер увез в Петербург. Сами братья, конечно, давно умерли. Но вот недавно уже дети Петра начали поиски детей Дмитрия. Удивительно, но факт. Ленинградские инспекторы розыскного отделения милиции нашли-таки дочь Дмитрия, и она, давно уже пенсионерка, отправилась в гости в Болгарию, к своим родным.

В 1982 году в Севастополе на мысе Хрустальный начали закладывать фундамент мемориального комплекса защитникам города. Бульдозерист наткнулся на большое двухпудовое ядро. Он покачал его в руках и бросил. Ядро взорвалось, убило сразу двоих.

Сколько еще времени земля, моря, реки будут хранить смертоносный груз? Никто не знает этого.

Снаряд в Севастополе лежал со времен Крымской войны 1853 — 1856 годов.

Вот что значит воевать на своей земле.

…Странное состояние, ни на что не похожее испытываешь у последней пяди своей многострадальной земли — в Бресте, на самой границе. Она, невидимая, проходит посреди маленькой речушки. Воробьи, синицы летают туда и сюда, поют горлицы. А соловьи — притихли, брачный период кончился. Они замолкают, как раз когда ячмень выбрасывает колос. Под ногами белый бессмертник, желтый зверобой — свидание с детством: наклонись, потрогай и снова станешь ребенком. Ползучие кусты ежевики, клен, ветла.

И на сопредельной стороне те же травы, и цветы, и деревья. И ветки плакучих ив с обоих берегов почти встречаются на середине реки. Все то же.

Но откуда же тогда это острое чувство единственности родного пейзажа. Позади десять тысяч километров, впереди — двадцать шагов. Истоки Родины. Здесь все они — со мной рядом, все 20 миллионов, и я прикасаюсь к их последнему дню.

…Истоки Родины. Я хочу назвать это чувство по имени, но не могу отыскать слово. Неповторимое ощущение жизни, словно все, что знал и любил ты прежде, все открылось для тебя вдруг разом в подлиннике.