Столыпинский галстук

– «Граждане и гражданки Российской Империи! Уважаемые соотечественники! К вам обращается командующий военно-морской базы Нового Ковчега адмирал Колчак. Сегодня утром, шестого апреля, произошло боестолкновение нашей истребительной авиации, дислоцированной на Новом Ковчеге, с истребителями американцев. Они пытались принудить к посадке наш рейсовый авиалайнер из Константинополя. В результате воздушного боя было сбито четыре американских истребителя. Сбит также один наш самолет. Провокации американцев достигли крайне опасной черты. Предполагаю, что в самое ближайшее время нам будет объявлена война. Однако пока война не объявлена, мы не имеем права предпринимать активные боевые действия против американских армии и флота. Как вы знаете, мы объявили запрет на вход в Ормузский пролив для американских кораблей и судов. Но вся проблема в том, что если американский флот предпримет такую попытку, начинать топить их корабли без объявления войны мы не можем. Иначе нас обвинят виновниками и зачинщиками войны. В этом сложность. Пока американцы не начали открытых военных действий против нас, мы связаны по рукам и ногам. Сегодня ночью мы ожидаем попытки прорыва части американского флота в Ормузский пролив. Мы встретим их, как положено. Но только после того, как они первыми откроют огонь. Я предполагаю, что такой огонь может быть открыт по той части порта Южный, где стоят наши военные корабли. Но случиться может всякое. Поэтому прошу всех жителей Нового Ковчега быть готовыми к тому, чтобы после объявления тревоги занять свои места в бомбоубежищах. Каждый из вас знает, к какому из них он приписан. У нас достаточно сил и средств, чтобы остановить врага. Враг будет разбит, победа будет за нами! За Веру, Царя и Отечество! С Богом!»

Адмирал Колчак промокнул платочком испарину на лбу. ― «Сейчас бы в Россию-матушку. Там прохладно, только первые подснежники появились. И как только они тысячелетиями живут в этом аду? Начало апреля, а на улице уже под сорок». Адмирал сел в автомобиль и отправился домой. Следовало отоспаться перед предстоящей ночью. Он чувствовал, что время для сна теперь может появиться нескоро.

К обеду 6 апреля двенадцать линкоров в сопровождении эсминцев подошли к самой границе запретной зоны, установленной русскими, и легли в дрейф примерно в двухстах километрах юго-западнее Маската. Остальные корабли сделали то же самое, не дойдя до границы миль двадцать. До вечера ничего не происходило. Но, едва короткие южные сумерки сменились ночной темнотой, двенадцать линкоров передового отряда в сопровождении эсминцев дали полный ход и, вновь выстроившись в строй кильватера, двинулись к входу в Ормузский пролив, развив скорость двадцать семь узлов. Впереди шли новенькие «Невада» и «Оклахома», жаждавшие поквитаться за своих тезок.

Самой узкой части пролива корабли достигли около полуночи по местному времени. Их четко «вели» радиолокационные станции кораблей и береговых батарей. Здесь их встретил брандвахтенный русский эсминец, начавший на международной волне требовать от неизвестных кораблей обозначить свой флаг. Не дождавшись ответа, он растворился в темноте в направлении берега.

– «Проспал, голубчик», ― подумал адмирал Вешбоу, командовавший отрядом американских кораблей. ― «Возьмем вас тепленькими». ― Адмирал не слишком беспокоился за успех порученной ему операции. Какие проблемы? Выйти на траверз русской базы, сделать по ней несколько залпов с предельной дистанции, и вернуться обратно. Русские линкоры? Даже если успеют выйти ― им не соперники. Береговые батареи? С сорока километров ночью с них даже не разглядят, куда стрелять.

К четырем утра отряд кораблей вышел на траверз Дубая и Абу-Даби с портом Южный. Дождавшись, когда все корабли заняли оптимальную для стрельбы позицию, адмирал взял в руки трубку радиотелефона и рявкнул в нее короткую команду:

– Огонь!

…Тревога на Новом Ковчеге была объявлена с вечера, едва американские корабли дали ход. Жители городов Нового Ковчега потянулись в сторону бомбоубежищ. Там им предстояло провести всю ночь. Благо, все необходимое для этого в убежищах имелось.

На кораблях тревогу объявили около двадцати трех часов, когда американские корабли подходили к самой узкой части пролива. Отбой в этот день был объявлен сразу после ужина, в двадцать часов: командиры хотели дать команде отдых перед предстоящим сражением. Правда, уснуть удалось немногим. К часу ночи все корабли покинули порт Южный, рассредоточившись в соответствии с разработанным заранее планом.

В 04.05 по местному времени над портом Южный разверзся ад. Больше сотни тяжелых снарядов, каждый весом более тонны, рванули одновременно, круша пустые причалы, краны и пакгаузы. Через минуту все повторилось. А потом над портом повисла тишина.

… ― Скоро начнут, ― произнес адмирал Колчак, глядя на экран радиолокатора командного пункта. ― Торпедоносцы, пора!