Столыпинский галстук

– Мы обнаружены, ― доложил Буденный полковнику. ― Прислали для проверки танк. Наши только что сожгли его. У них наверняка обговорено время контрольных выходов в эфир. Нужно начинать, пока не поднялась тревога.

– Понял. Придется начать чуть раньше. Ждите команды. Сейчас свяжусь с остальными.

Вскоре полковник вновь вышел на связь и приказал открыть огонь через десять минут, ровно в 18.40. И в назначенное время над пустыней пронесся жуткий вой, будто проснувшиеся древние боги начали проверять голосовые связки после тысячелетий сна. Почти две тысячи 122 мм снарядов одновременно накрыли сравнительно небольшую площадь палаточного городка летчиков. Не выжил практически никто. То же самое и в те же секунды произошло под Эр-Риядом и Хафар-эль-Батин.

Ящики с запасными боекомплектом были уже приготовлены и открыты. Тренированные минометчики умудрились перезарядить установки всего за пятнадцать минут. И снова жуткий вой наполнил пустыню.

Командир танкового батальона майор Конор Макгрегор с ужасом наблюдал за светопреставлением, обрушившимся на позиции летчиков, с расстояния около километра. Вместе с ним находились командиры рот, которых он вызвал после невыхода на связь в установленный срок Дэвида Гринспуна, отправленного на разведку по просьбе майора Энтони Робинса. Даже на расстоянии километра песок под ногами ходил ходуном, и майор невольно поежился, представив себе, что творится у летчиков.

– Может, рассредоточимся? ― предложил один из командиров рот, стараясь перекричать жуткий грохот и рев.

– Бесполезно, не успеем, если будет еще один удар. Просто помолитесь.

– Что это вообще такое? ―спросил еще один ротный.

– Похоже на конец света. В русском исполнении. Какое-то их новое оружие. Говорила мне мама ― не ходи на эту войну.

– Снаряды летят с той стороны, куда уехал Гринспун.

– Боюсь, Гринспуна мы больше не увидим…

Для американцев это было страшным ударом. И не из-за того даже, что они безвозвратно потеряли более шестисот самолетов. Самой большой неприятностью была потеря летчиков. В отличие от самолетов, эту потерю быстро компенсировать было невозможно. Когда генерал Макартур узнал о трагедии, он лишь изо всех сил ударил кулаком по столешнице: опытный военоначальник сразу понял, что эта война проиграна…

…К утру все три полка успешно проскользнули за стену. Теперь у вторгшихся в Аравию захватчиков остался только один аэродром в районе Адена.

Днем полк штурмовиков, дислоцированный на Новом Ковчеге, попытался атаковать этот последний аэродром при поддержке истребителей. Но, встреченные сильнейшим огнем зениток, самолеты были вынуждены отказаться от атаки. Потеряв две машины и сбросив без особого эффекта бомбы с очень большой высоты, они повернули назад.

* * *

― Подъем!

Пленные американские моряки зашевелились, отрывая головы от подушек. Через час, после санитарных процедур и завтрака, было объявлено построение. Пленных построили большим квадратом, при этом офицеры стояли отдельной группой. В центр квадрата вышел русский офицер в песчаного цвета униформе погонами майора. Его сопровождало несколько автоматчиков.

– Майор Елизаров. Мне поручено, мать вашу, командовать вашими задницами, пока вы будете «гостить» у нас. Россия, в отличие от Соединенных штатов, уважает международные законы. Поэтому вы будете получать то количество калорий, которое предписано международными конвенциями. Но разносолов не обещаю. Под это Россия не подписывалась. Однако, существует возможность улучшить условия содержания и качество питания. Эта возможность будет предоставлена тем, кто согласится участвовать в восстановлении разрушенных вами причалов и сооружений. Шесть часов работы в сутки при двух выходных. Тем, кто согласится, будет предоставлено питание на уровне ресторанного. Без виски, конечно. Но пиво будет.

– Вы не имеете права заставлять пленных работать на противника! Согласно конвенции… ― начал кто-то из офицеров.

– Молчать! Не на митинге. Я никого не заставляю. Я предлагаю. Хотите давиться кашей и картошкой ― давитесь. Хотите пива с отбивными и мороженое на десерт ― работайте. В конце концов, именно вы развалили наши причалы. Еще до объявления войны, между прочим. Да, и еще: офицеров это предложение не касается.

– Это почему? ― выкрикнул из группы офицеров кто-то из молодых лейтенантов.

– Потому что руками вы работать не умеете. Потому, что головой тоже плохо умеете, иначе бы послали своих политиков на… подальше, когда они втравливали вас в эту войну. Потому, что именно вы отдавали приказы матросам обстреливать мирный город. И потому еще, что я не хочу кормить отбивными тех, кто отдавал такие приказы. Вопросы?

Американские моряки, и офицеры, и рядовые, угрюмо молчали.

На работы записалось более половины рядового и старшинского состава. Сидеть на каше и картошке не очень-то хотелось, да и увидеть что-нибудь, кроме стен казарм, моряки тоже были не прочь.

Когда на следующий день их привели в порт Южный, моряки воочию смогли увидеть, что натворили их шестнадцатидюймовки.