Стон березы (сборник)

— Когда за дело берется политотдел, то он четко знает, когда и что делать. Одного не пойму: когда ты успел ему дорогу перейти? Ведь мы с ним вчера решили, что начальником колонии поставим майора Усольцева, он сам мне предложил эту кандидатуру, а тут такой неожиданный поворот.

— Это он мне, товарищ генерал, отомстил за то, что во время его выступления я разговаривал со своим товарищем.

Генерал встал, подошел к нему.

— Юрий Иванович, тебя и твоих родителей я достаточно хорошо знаю и очень уважаю. Понимаю тебя, в душе ты меня осуждаешь, мол, что за генерал, который не может идти против начальника политотдела. В том-то и беда, что не могу, это равносильно… против партии идти. Сам понимаешь, что за этим последует. Поработай с годик, слово генерала, и я заберу тебя замом. По рукам?

Сазонов заколебался, но, не выдержав взгляда генерала, молча подал руку.

Часть четвертая. ВСТРЕЧА

Еще не был подписан приказ о снятии майора Артамонова с должности, а Усольцев уже хозяйничал в его кабинете. Когда в штаб колонии вошел Артамонов, то многие сотрудники, сочувственно глядя на него, интересовались, оставили его в должности или нет. В ответ, слабо улыбаясь, он отвечал, что снят с должности.

В своем кабинете он увидел развалившегося в его кресле Усольцева. Тот даже не встал. Артамонова это задело, в душе усмехаясь, он с иронией спросил:

— Николай Анатольевич, не рановато ли ты опустился в это кресло?

Ехидная улыбка проскользнула по лицу Усольцева, вставая, он ответил:

— Какая разница, сейчас или завтра?

— Разница, Николай Анатольевич, большая. Могу тебя обрадовать: ни сегодня, ни завтра тебе не придется сидеть в этом кресле.

— Что, не сняли? — с напряжением глядя на него, спросил Усольцев.

Артамонов, казалось, впервые увидел подлинное лицо своего зама. Тому было наплевать на него, он думал только о себе.

— Не волнуйся, сняли с треском. Вот только вместо меня не тебя назначили.

— Не понял? — выпучив глаза, словно задыхаясь, спросил Усольцев.

— А что тут понимать? Начальником колонии назначен подполковник Сазонов, которого ты прекрасно знаешь. Дружеский тебе мой совет: будь поосторожнее, он — это не я.

— А почему его поставили? Ведь мне обещали.

— Ну это уж спрашивай у начальника УВД. Можешь хоть сейчас позвонить ему.

Но Усольцев настолько был подавлен, что не слышал, о чем говорил его бывший шеф. Для него это был удар в самое сердце. Власть, о которой он мечтал, в одно мгновение ускользнула из его рук. Все интриги, которые он заплетал вокруг Артамонова, чтобы того сняли с должности, полетели к черту. Он с ненавистью посмотрел на спокойное лицо Артамонова, а тот, словно наслаждаясь бешеным состоянием своего бывшего зама, с улыбкой смотрел на него.

Усольцев, выходя из кабинета, с такой силой хлопнул дверью, что от карниза отлетел кусок штукатурки. Глядя ему вслед, Артамонов покачал головой. Ему по-человечески стало больно не столько за то, что его сняли с должности, а за то, что, не один год работая с Усольцевым, съев вместе пуд соли, не смог его по-настоящему распознать. Он опустился в кресло, по селектору вызвал секретаря. Когда в кабинет вошла секретарь, грустно улыбаясь, произнес:

— Машенька, готовь акт о сдаче. В архиве лежит папка, там акт о приеме и сдаче, по его образцу и делай. Если кто меня будет спрашивать, я дома. Мне что-то нездоровится.

— Сергей Викторович, мне очень жаль, что вас сняли.

— В этом, Машенька, я сам виноват.

— А вместо вас будет Усольцев?

— Нет, другого назначили. Я знаю его как хорошего человека, тебе с ним будет легко.

На следующий день в штаб колонии приехал Сазонов. В течение недели он принял дела у Артамонова. Усольцев, оправившись от шокового состояния, юлой крутился возле Сазонова. Закончив работу в штабе колонии, Сазонов решил осмотреть зону. Пройдя через контрольно-пропускной пункт, в сопровождении Усольцева вошел на территорию колонии. Впервые в жизни он переступал порог женской колонии. Повсюду, где он ни появлялся, осужденные женщины, не скрывая любопытства, во все глаза смотрели на нового "хозяина". А новый "хозяин", обходя зону, все больше и больше мрачнел. Картина была удручающая. Осужденные ходили в грязных одеждах, в бараках постельное белье было рваное, стены были разрисованы пятнами от раздавленных клопов. В одном бараке в углу был свален мусор. Кругом стояла вонь. Сазонов, не выдержав, остановился и хмуро посмотрел на Усольцева.

— Сколько вам надо времени, чтобы навести в зоне элементарный порядок?

— А здесь никогда не наведешь порядок, я пытался, да толку мало. Они как свиньи.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Я уже ответил, — недовольно буркнул Усольцев.

— Если вы считаете это за ответ, то рекомендую вам написать рапорт, меня такой заместитель не устраивает.

Чего-чего, а такого резкого поворота Усольцев не ожидал. Сузив глаза, он с ненавистью посмотрел на Сазонова, а тот, словно не замечая выражения его лица, подозвал к себе мимо проходившую осужденную. Та, сняв с головы платок, робко посмотрела на начальника. Сазонов окинул ее взглядом с ног до головы.