Стон (СИ)

сюрпризов. Наконец я едва ли не силой притащил Шерлока на вокзал и запихнул в вагон. Но сопротивлялся он вяло: слишком утомил его последний «сюрприз».

Таким он и предстал перед Гарри и Клэр: худой, бледный, хмурый, почти бестелесный и бессловесный.

Через два дня он отоспался…

Отъелся…

Разговорился…

И черт бы меня побрал, засверкал так ослепительно, что две ошеломленные лесбиянки не сводили с него откровенно влюбленных глаз. Это был настоящий триумф, потому что, зная свою сестричку, я был уверен: она уже составила длинный список предполагаемых недостатков моего парня, согласно которому тот даже мизинца моей левой ноги не стоит.

Мы гостили в Уимблдоне неделю, и я вновь тащил Шерлока на вокзал практически волоком. Мне и самому уезжать не хотелось, но восхитительные дежурства в клинике, к сожалению, меня уже заждались.

Дома мы набросились друг на друга с голодной яростью: у сестры заниматься любовью почему-то было неловко, и черту затяжных поцелуев, волнующих ласк и по возможности тихих оргазмов нам так и не удалось перейти.

***

У нас всё хорошо.

Может создаться впечатление, что мы только и делаем, что дёргаемся друг на друге, как пара взбесившихся кроликов.

Это не так.

Иногда секс выпадает из нашей жизни на несколько дней, а то и недель. Такое происходит, когда Шерлок погружен в проблему настолько, что его уже не достать. Он устает от собственной мега-энергии и к вечеру приобретает зеленоватый оттенок нечеловеческой, безумной усталости. Падает рядом и мгновенно засыпает, крепко обняв подушку, и я подозреваю… да нет, я уверен, что в этот момент подушка для него — это Джон.

Шерлоку не до секса. Он и без того затрахан

Но ночью он меня хочет. Спит и хочет. Я пробуждаюсь внезапно — влажный, полный знакомого жара, и сразу же понимаю: Шерлок… Обнимаю, глажу спину, ласкаю туго сведённые ягодицы. Он слабо стонет и… движется. Весьма характерно. Осторожно переворачиваю его на спину и дотрагиваюсь. Он налит. Он давно готов. Я провожу ладонью по теплой натянутой ткани, и мое тело мгновенно загорается страстью. Я так возбуждаюсь, что мне стоит огромных трудов обуздать вполне объяснимый порыв сдёрнуть с него штаны.

Но этого я не сделаю никогда.

Я приподнимаюсь на локте, медленно оттягиваю резинку пижамы, осторожно достаю его член, сжимаю и мастурбирую, закусив губы в героически подавляемом возгласе. Шерлок поворачивает лицо в мою сторону и припадает к плечу, опаляя частым дыханием небольшой розовый шрам. Он быстро кончает, крупно вздрагивает раз-другой, что-то бормочет и вновь погружается в сон. Я привожу его в порядок, укутываю одеялом и прижимаю к себе. Спи, любовь моя. Отдыхай.

Я разгорячен, неудовлетворен и безумно счастлив.

*

Когда нас не осаждают трупы, кровожадные злодеи и виртуозные мошенники-авантюристы, жизнь наша вполне обыденна и ничем не отличается от жизни среднестатистической пары великой Британии. Ну разве только тем, что оба мы имеем по члену в штанах.

Мы решаем бытовые проблемы, оплачиваем счета, мы, черт возьми, покупаем свежие яйца, молоко, сыр и туалетную бумагу. Едим, спим, ссоримся. По очереди чистим камин. Шерлок хандрит, я возмущаюсь его хандрой. Мы куда-то спешим, куда-то опаздываем, забываем дома ключи, психуем. Ходим в кино. Пьем пиво с острыми, тоненькими колбасками. Мёрзнем зимой, потеем летом. Трахаемся в душе. Целуемся в такси.

Но всё это не главное, нет.

Однажды я приехал в Лондон чёрт знает зачем — потерянный, никому не нужный и одинокий. Я забрел наугад чёрт знает куда, и двери за мной закрылись. С таким грохотом, что поначалу я едва не оглох. Но с прошлым так и бывает: оно уходит. Иногда незаметно, тихо и деликатно, а иногда — слишком яростно хлопнув дверью.

Я люблю.

Люблю Шерлока. И это кажется невозможным, невероятным. Не здесь и не со мной.

Шерлок любит меня, и это тоже кажется невозможным, невероятным. Не здесь и не со мной.

Мы любим друг друга невозможно, невероятно.

Важнее этого ничего быть не может.

По большому, очень крупному счету только этим мы и живем.

И я, Джон Хэмиш Ватсон, возможно, не самый умный, возможно, не самый красивый, но уж точно — самый удачливый сукин сын со всей ответственностью заявляю, что жить мы будем долго и счастливо.

И умрем в один день.

Всё.

*Да простит меня Михаил Афанасьевич за то, что слизала у него это «ослепительно хорошо»))))