Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания

На корабле сауна была уже нагрета, и проснувшийся старпом терпеливо дожидался моего возвращения. Мы загрузились в сауну, где и расслаблялись в течение двух часов. Серега поделился своими опасениями, что мы так и не выйдем из боевого дежурства, а значит, и ни дня отдыха экипажу перед походом предоставлено не будет. На этой грустной ноте мы покинули сауну и, опрокинув грамм по 150 шила на сон грядущий, расползлись по каютам.

16 ноября. С утра началось безумие. После построения, на котором объявили тревогу для погрузки торпед, на пирс неожиданно въехал «КамАЗ», а из него выпрыгнул интендант, старший мичман Косоротов, оставленный в базе для выбивания продовольствия на автономку. Видимо, его личные планы как-то не состыковались с планами флотилии по загрузке торпед, и он пригнал свою первую «ласточку», груженную мороженой треской и консервами с самого утра в надежде, что еще до обеда ее силами всего экипажа загрузят в утробу подводного крейсера. Пока минер бегал на торпедную базу, на пирсе разыгрался громкий и непринужденный спор командира со здоровенным Косоротовым, победителем в котором, на удивление, оказался интендант, так как командир, спустившись в центральный пост, долго о чем-то беседовал со штабом флотилии, после чего отдал поистине беспрецедентный приказ: грузить торпеды и продовольствие одновременно! А если учесть еще и то, что неутомимый комдив три Витек Голубанов абсолютно планово начал поднимать наверх разряженные за время выхода идашки, чтобы срочно отвезти их на водолазный полигон, то легко представить, что творилось на пирсе. Под висящей на стреле крана торпедой, как муравьи, бегали матросы с ящиками и коробками, у трапа громоздились рядами ИДА-59, а к корню пирса все подъезжали тележки с лежащими на них длиннющими зеленоватыми торпедами.

Внутри прочного корпуса все незадействованные в верхних работах были брошены на устранение замечаний, сделанных во время контрольного выхода в море. Таких по большому счету набралось месяца на три работы на каждого члена экипажа, поэтому внутри была практически такая же суета, как и наверху. Это усугублялось еще и тем, что, находясь в боевом дежурстве, мы практически несли морскую вахту в готовности к немедленной ракетной стрельбе. Я и первый управленец Костя Сорокин заперлись на пульте, где, пользуясь ситуацией, попили чайку, подбили вахтенные журналы и сделали расчеты подъема компенсирующих решеток реактора на новый ввод установки в действие. Несмотря на всеобщую суету, на борту было как-то спокойно и умиротворенно. Всем наверху рулил старпом, а командира, опять же в нарушение всех возможных инструкций срочно вызвали в штаб флотилии, невзирая на погрузку боезапаса.

Так продолжалось до обеда, а после принятия пищи все опасения старпома подтвердились в наихудшем варианте. Собрав после построения командиров боевых частей в центральном посту, командир официально и молодцевато объявил, что никакого отдыха нам не запланировано, мол, и правильно, нечего зря расслабляться, будем в дежурстве до упора, к тому же за оставшиеся дни нас поочередно проверит штаб дивизии, флотилии и флота, в связи с чем даже отдыхающая смена обязана прибывать на корабль утром, а не как положено в обед. К тому же все дни будут подвозить продовольствие, собираемое в наше тяжелое, но интересное время с миру по нитке со всего Кольского полуострова, и его, естественно, надо будет в срочном порядке грузить и грузить. Командиры боевых частей попытались было проявить принципиальность в отношении отдыха, и начали задавать глупые вопросы, в частности «Почему?» и «А как же руководящие документы?», которые командир пресек в зародыше лишь одной фразой: «Это приказ! Не нравится — пишите рапорт об увольнении и идите капитализм поднимать!» Вопросы не сразу, но отпали, преобразившись в глухое матерное бурчание. Но вот на второй всеобщий вопрос, а именно, когда будут деньги, командир ответил не так уверенно и даже несколько растерянно, что не знает и что, может быть, их и не будет, чем вызвал уже откровенное всеобщее возмущение, чему даже немного поддакивал и сам. На том послеобеденный доклад закончился, и продолжилась погрузка, как торпед, так и всего остального.