Stories of Marvel (СИ)

Все это — я, малыш-паучок. Я совсем… совсем не герой. И Стив это знал, потому и решил остаться со Старком. Стив, что должен быть очень… самым-самым счастливым.

Стив, которому Баки никогда не станет мешать.

*

Кажется, ночевать пацан не приходит. Что с него взять? Молодежь и тусовки. Может, девчонку где подцепил или даже мальчишку. Баки не тревожится, нет. Баки до Питера — ни малейшего дела.

Пит не является через сутки, и через двое. В принципе, можно было бы сообщить Тони Старку, кажется, этот звереныш — его. Можно было бы набрать номер Стива, чем не повод, вот только…

— Б-бак-ки… а т-ты еще зд-десь… как стар-р-рая пл-леснь… — недоразумение вваливается в квартиру в драных штанах и куртке в бурых разводах, покрытой толстым слоем подсыхающей грязи.

У Баки будто камень… впрочем, о каких камнях или душах тут может быть речь? Вот только почему-то дышать становится чуточку легче.

Мальчишка до безобразия пьян и лыка просто не вяжет.

— Тебе бы в душ, недотепа.

— Ес-сли тлько с тбою…

Падает навзничь — лицом на паркет. Баки успевает схватить, не дает проломить башку о твердый порог. Питер вырубается моментально. Он бессовестно дрыхнет, даже когда его в ванну толкают и пытаются отскоблить с него все дерьмо, что налипло за эти дни шатаний по всяким притонам. Баки чувствует себя… не как отец, конечно, как будто он — старший брат, а эта вот мелочь — отбившийся от рук беспризорник.

Под ребрами немного теплеет.

Питер очнется буквально на секунду, в кровати. Смотрит солово, моргает и выдает до безумия трезво:

— Он не мог тебя не любить. Так его понимаю.

И отключается снова. Еще до того, как Баки успевает хоть что-то спросить. Не то, чтобы он собирался…

*

Ночью темно и до ужаса жарко, будто что-то на него навалилось и дышит, оплетает руками-ногами, и в шею тычется носом… Так, стоп…

Баки отпрянет, разбирая тонкий силуэт в своей разворошенной кровати. Питер сопит и глядит из-под челки. У Питера зрачки, как колеса… или он чего-то опять наглотался? Питер дышит сорвано, часто. Питер склонится, мазнет по скуле губами, зацепит краешек губ.

— Пацан, ты рехнулся…

— Не гони… разреши, я умею. Тебе будет так хорошо, как ни разу… ты можешь закрыть глаза и представлять, что угодно. Баки, прошу, мне так нужно… и тебе, знаю, тоже. Ты же ни разу сюда не водил никого. Ты же тоже живой, не железный… — шепчет жарко и громко, а сам ладонью по животу ведет… ниже… Баки чувствует, как опаляет жаркой волной. Баки так хочется закрыть глаза и вскинуть бедра навстречу, вжаться в тонкое тело, представить, что Стивен…

— Не смей! — скинет с себя, извернется, рушась с грохотом на пол.

Понизу тянет сквозняком, и пальцы немеют. Питер всхлипывает, свернувшись на кровати в комочек. Из него слова хлещут, как вода из плотины, которую прорвало после долгого ливня. Из него слова хлещут, прибивая Баки гвоздями к паркету:

— Ты тоже… ты тоже не хочешь… не нужен… я думал, хоть так. Но Тони вот… везде и всюду со своей миссис Пеппер. Не смотрит даже… Вернее, не так. Я для него, говорит, будто сын. А что, если я не хочу… мне нужно вовсе не это. Закрываю глаза, а там — только он, и каждый раз, если в ду́ше… да к черту. Я думал, ты… вдруг получится как-то… ты и уехал ведь тоже, чтобы Стива не мучить. Ну что ты так дико глядишь? Откуда я знаю? Он просто как-то напился и Тони все-все-все рассказал, про то, как вы с детства дружили, как тебя нашел спустя столько лет, когда думал, ты уже семь десятилетий, как умер. Ты его сперва еще не узнал, а после… он, говорит, почти что за век чувства стали только острее. А ты не хотел и не мог из жалости, из благодарности за спасение, из чувства долга, потому и уехал. Да блин… не маленький, я все понимаю… И это не мое дело вообще, тогда я вообще случайно услышал. Сейчас просто хотел помочь напряжение снять… нам обоим… мы друг другу могли бы помочь…

Говорит… говорит… говорит… Каждое слово — раскаленной иглой, молотком — в его, Баки, затылок. Словно азбука Морзе, шифровка. Словно код замудренный, который не знает никто на земле.

— Ч-что ты такое несешь?

Стив Роджерс? Не с Тони? Но все эти месяцы, больше года прошло… ни звонка… ничего…

— А ты как будто не знал? То есть… он тебе не был обузой?

— Обузой все это время был я…

— Вот вы, ребята, дебилы…

У Баки что-то очень шумит в голове. Может быть, лопаются какие-то капилляры, сосуды? Почему он вообще до сих пор еще жив? Почему он все еще здесь? Почему он… просто не смог взять и спросить, а сбежал, как трусливый подросток?

— Бак, ты нормально? Иди на кровать, там окно в гостиной открыто, простынешь. Блять, ты бледный, как смерть. Иди сюда, говорю, утром закажем билеты, будет время вещи собрать.

— Билеты? Зачем?

Растерянный, как ребенок. Как будто он снова Зимний солдат, у которого кодировки слетели, как будто его снова захлестнула волна, и это лицо перед глазами снова и снова. И чувство, что, может быть, все еще будет… однажды…

— А… Старк?.. — единственное, что покоя совсем не дает. И тот его хрип в пещере в Сибири, и неприкрытая ревность.