Сторож брату моему

Аверов расхаживал по салону, и шаги его с каждой минутой становились все стремительнее, словно он должен был куда-то успеть, куда-то добежать вовремя. Впрочем, может быть, он вовсе не-бежал куда-то; может быть, он убегал. Убегал от мыслей, а они все догоняли и догоняли его, и деваться от них было некуда. Мысли спрашивали, и приходилось искать и находить ответ, и с каждым разом делать это становилось все труднее.

«Шувалова с капитаном все нет, доктор, – говорили мысли. – Значит, планета встретила их недоброжелательно. Значит, контакт оказался невозможен – или привел не к таким результатам, каких от него ожидали. Да и что в этом странного? Так оно и должно было случиться».

«Нет-нет, – отвечал своим мыслям Аверов. – Еще ничего не произошло, ничего не случилось. Каждую минуту они могут вернуться. Пока еще не пришло время принимать решения».

«Когда же оно наступит? – спрашивали мысли. – Где та грань, за которой уже нельзя будет молчать? Та минута, когда необходимо будет решиться?» «Решиться на что? – возражал он. – Если никто не вернется с планеты, это еще не будет означать, что планы эвакуации рухнули. Может ведь быть наоборот: контакт оказался столь удачным, что Шувалов и Ульдемир сразу же начали переговоры и сейчас заняты уточнением деталей, чтобы вернуться на корабль с уже готовой диспозицией. Мы должны набраться терпения и ждать, ждать…» «Ну, а если вы так и не дождетесь? Если ты, Аверов, встанешь перед необходимостью выбирать: чем пожертвовать? Если окажется, что без жертв не обойтись?» – Не знаю! – крикнул Аверов вслух. – Не знаю я!

«Да, – подтвердили мысли, – ты не знаешь. Ты не привык жертвовать, потому что никто из вас не привык. Вы создали для себя такой мир, в котором понятие жертвы перестало существовать. И не подумали как следует о том, что, покидая свой мир, вы оставляете позади и его благоустроенность, и его законы. Что они, эти законы, вовсе не носят вселенского характера. Что надо быть готовым к принятию решений, какие не принимались на Земле.

Жизнь каждого священна. Вот первая фундаментальная идея, которую воспринимает землянин, едва научившись воспринимать мысли. Все люди сродни друг другу. Нет своих и чужих. Есть только свои. Каждый человек, кто и где бы он ни был, – твой человек. Твой ближний. Твой родной. Без которого ты не можешь и который не может без тебя.

Земля долго шла к этому – и пришла. Это было естественно, понятно и прекрасно.

А тут…

Ты не знаешь, сколько разумных существ живет на планете, невыразительно именуемой Даль-2. Ты не знаешь даже, насколько похожи они или непохожи на вас, людей. Но это для тебя не важно. И поняв, что планета населена, ты прежде всего испытал чувство радости: нас стало больше, как хорошо!

Если бы опасность Не грозила Земле! И если бы предотвратить опасность можно было каким-нибудь другим способом, не нарушающим интересов этого мира…

Но ты не видишь такого способа.

Чтобы доказывать теоремы, нужны постулаты – фундаментальные, простейшие истины, настолько простые, что они не нуждаются в обосновании, принимаются как факты: факты не нужно доказывать.

Каков постулат в нашем случае?

Человечество Земли должно быть спасено.

Нет, не так кратко. Он чуть сложнее, этот постулат.

Вероятность вспышки очень велика. То, что вначале казалось естественным – консультации с Землей, – практически невозможно. Не хватит времени. Переложить решение на других не удастся.

Следовательно, постулат номер один должен выглядеть так: человечество Земли должно быть спасено – нами.

Можно ли опровергнуть это положение? Видимо, нет.

Еще одна посылка: человечество Даль-2 должно быть спасено. Должно быть спасено – нами?

Это тоже аксиома? Или тут требуются доказательства?

Признайся, Аверов, два этих положения могут оказаться внутренне противоречивыми. Потому что вторую посылку правильнее будет формулировать так: человечество Даль-2 должно быть спасено нами, если это не помешает спасению человечества Земли.

Если.

Но тогда… тогда получается, что человечеству Земли оказано предпочтение. Что оно – с нашей точки зрения, во всяком случае, – должно быть спасено безусловно, а человечество Даль – лишь при выполнении определенных условий.

Иными словами – человечество Земли лучше, чем те, кто живет на планете Даль. В чем-то лучше.

Или – или мы не можем переступить через ощущение того, что наше человечество все же ближе нам, чем любое другое. То есть, что наши мысли о всеобщей близости, равенстве и прочем применимы лишь в пределах Солнечной системы. Что мы мыслим вовсе не так широко, как нам казалось. Что, опять-таки, законы, по которым мы живем, локальны, и здесь применять их нельзя.

Если мы попробуем вывернуть условия задачи наизнанку, то получится вот что: предположим, что спасение обоих человечеств невозможно. Должно ли в таком случае погибнуть одно из человечеств или оба? И если одно, то какое?» Аверов застонал.

«Нет, такие решения принимать невозможно. Это противно природе человека!» Еще одна мысль подкралась исподтишка.

«Аверов, а есть ли для тебя разница: будет ли принято решение вообще или оно будет принято именно тобою?