Сторож брату моему

– Посылка вторая. Во избежание конфликтных ситуаций, возможных в условиях длительного полета, – вернее, во избежание их чересчур радикального разрешения – то, что мы ищем, должно было быть достаточно хорошо защищено от… ну, скажем, постороннего любопытства. Доступ к нему могли иметь лишь несколько человек: безусловно, капитан, его помощники… Руководитель экспедиции… Немногие.

– Логично.

– Отсюда вытекает, что это должно было помещаться в месте, куда доступ был ограничен.

– Сам Аристотель не сказал бы лучше!

– Ладно, Уве, ладно. Теперь давай прикинем: где же тогда? Наверняка не в жилых, а в служебных помещениях.

– Так.

– Там, куда нельзя пробраться незаметно.

– Иными словами, в центральном посту.

– У них могла быть просто ходовая рубка…

– Дело не в названиях, капитан. Дело в том, что в центральном посту – можешь называть его также ходовой рубкой – мы были. И, к сожалению, ничего не обнаружили. А во всех твоих рассуждениях, столь безупречных с виду, есть, к сожалению, один крупный изъян.

– А именно?

– Ты забываешь, Ульдемир, что корабль достиг цели. Все, что можно было снять и демонтировать, как мы видим, снято и демонтировано и, видимо, где-то использовано. Почему же ты думаешь, что нужные нам вещи остались здесь? Я полагаю, что их взяли в первую очередь! Вот настоящая логика.

– Внушительно. Но только… идет ли речь об одном и том же? Одно дело – охота, а другое…

– О, это чистая условность.

– Ну, хорошо. Но вернемся к их приземлению. Думаешь ли ты, что все сразу было роздано? Как поступил бы ты?

– Ну, я надеялся бы на экипаж…

– Иными словами, снабдил бы их. Все это хорошо, Уве, все правильно. Но только, понимаешь ли, такие вещи не проходят бесследно. Случись так, как ты думаешь, нас вчера атаковали бы не с арбалетами…

– Ну, все со временем изнашивается.

– Понимаешь ли, если достоинства вещи очевидны, то ее пытаются воспроизвести. Хотя бы приблизительно. На уровне техники данной эпохи. Может быть, проще, наверняка – хуже. Но все же…

– Гм…

– Из этого я и исходил.

– Против этого можно возражать. Но не нужно. Потому что сейчас важны факты. А факты против тебя, дорогой капитан: того, что ты надеялся увидеть, – и я тоже, откровенно говоря, – тут нет.

– И все же посмотрим еще раз.

– Посмотрим еще три раза, если тебе угодно.

И мы снова направились туда, где, по нашим соображениям, помещался центр управления кораблем.

Там, действительно, было пусто. Металл переборок и жгуты проводов. Осколки стекла. Обломки древнего, растрескавшегося пластика. Больше ничего.

– Ну, убедился?

– Обожди… – сказал я. – Обожди, пожалуйста.

Я стал представлять, как все это выглядело, когда корабль был жив. Главный пульт. Экраны. Здесь они были – туда идут толстые пучки проводов. Я осветил другую переборку. Тут, наверное, стоял инженерный пульт. Да, вероятнее всего. Хорошо. Третья. В ней – ход в соседний отсек. И гладкая переборка. Толстая, если поглядеть на дверной проем. Здорово толстая. К чему бы? Сантиметров двадцать! Это было бы понятно, если бы по соседству помещался ядерный реактор или двигатели. Но они – в другом конце корабля. Я подошел и постучал по переборке. Гулко. Нет, это не сплошной металл. Я пошарил лучом. Уве-Йорген смотрел с интересом, потом подошел, и мы стали светить в два фонаря.

– Тонко сделано, – сказал он с одобрением.

Действительно, узкая щель замочной скважины – и больше ничего.

– Вот вторая, – сказал он.

– И вот еще.

– Три замка, – сказал он и чертыхнулся.

– И ключи наверняка у разных людей. Тройной контроль. Да, они относились к этому серьезно.

– Интересно, – сказал он, – что там?

– Думаю, – сказал я, – что-нибудь знакомое.

– Предполагаешь? Или надеешься?

– Исхожу из того, что эта техника достигла пика в двадцатом – двадцать первом веках. И потом резко пошла на спад.

– Что ж, дай бог, – и голос его дрогнул. – Дай бог.

– Только как мы это откроем? Тут и уцепиться не за что.

– Это мы откроем, – проговорил он яростно. – Уж это-то мы откроем!.. Сейчас я принесу инструменты.

Он вскоре вернулся с катерным ящиком.

– Что там? – спросил я. – Снаружи?

– Все спят, – сказал он, – кроме дежурного.

– Ага, – сказал я.

– И она спит, – дополнил он.

– Ну, знаешь ли… – сказал я. Это уже переходило всякие границы.

– Виноват, капитан, – сказал он. – Ну, посмотрим, кто кого!

Мы принялись за дело. При катере был хороший набор инструментов, они уже помогли нам, когда мы вскрывали люк. Правда, его замок, бы не столь сложен, сколь прочен, здесь же скорее наоборот. Но мы и не заботились о целости замков. Грохот стоял такой, что я испугался, как бы ребята не разбежались спросонья, предположив, что начинается землетрясение.

Когда мы раскромсали второй замок, Уве-Йорген сказал:

– А ты думаешь, это сохранилось?

– А что им могло сделаться? Особой сырости нет. А они должны быть на консервации.

– Ну, посмотрим, – пробормотал Уве-Йорген возбужденно. – Посмотрим…

И третий замок продержался недолго. Правда, нам никто не мешал. На это замки не были рассчитаны.

Мы сняли железную панель. Она оказалась тяжелой и чуть не отдавила нам ноги. Мы едва удержали ее.