Сторожевой корабль

Марлоу отвел глаза от танцующих и встретился взглядом с Бикерстаффом.  Бикерстафф временами сильно раздражал его своим преувеличенным чувством благородства. — Это была случайность, не сомневайся, — сказал он, предоставив Бикерстаффу самому решать, верить этому или нет.

Он повернулся к танцующим. Элизабет улыбалась, хотя выражение ее лица выглядело совсем не искренним: — Сукин сын.

— И когда ты примешь командование?  - Бикерстафф переключил разговор с серебра на другую тему.

— В любое время. хоть завтра! — Музыка остановилась, Уилкенсон поклонился Элизабет, и Элизабет, в свою очередь, сделала реверанс, а затем Уилкенсон взял ее за руку и увел с танцевального места. — Вот, сукин сын, — снова пробормотал Марлоу, а затем обратился к Бикерстаффу: — Правда, там имеется одна небольшая проблема.

— Что за проблема?

— Как я понял, Аллэйр не собирается добровольно отдавать корабль.

— И что ты собираешься делать?

— Мы, сэр, мы. Мы должны убедить его, что он сам этого захотел! 

Внимание Марлоу теперь было полностью приковано к людям, стоявшим в другом конце комнаты. Уилкенсон подвел Элизабет к кучке своих друзей, таких же шалопаев, как и он сам. Воспитанным, богатым щёголям, семьи, которых жили в Вирджинии уже несколько поколений.

Марлоу ненавидел высокомерие этой толпы, презрение, которое они питали ко всем, кто не принадлежал к их элитному классу. Это сильно противоречило его собственному стремлению попасть в ряды этой самой элиты колонии. Он изо всех сил старался не думать об этом.

Но он не мог проигнорировать это сейчас.  Уилкенсон все еще держал Элизабет за руку, и хотя их движения были незаметными, а люди продолжали загораживать ему обзор, Марлоу показалось, что он держит ее за руку, несмотря на ее еле заметную попытку освободиться от его хватки. Уилкенсон и его друзья громко смеялись над какой-то неслыханной ранее шуткой. Элизабет тоже улыбалась всему услышанному. Но Марлоу был уверен, что ее улыбка была натянутой.

— Марлоу, — мягко сказал Бикерстафф. — Может нам следует уйти. Боюсь, мне что-то не понравилась бычье жаркое, которое я съел.

— Потерпите еще минутку. Сначала я хотел бы перекинуться парой слов с некоторыми моими друзьями. — Марлоу оставил его и направился через весь зал к компании богатых щеголей. Он увидел, как они обменялись какими-то словами, увидев его приближение, захихикали и обернулись в его сторону. Он встревожился, что его щеки покраснели.

— Сэр, — сказал он Мэтью Уилкенсону, подойдя к ним, — вы, кажется, наслаждаетесь какой-то шуткой, и мне хотелось бы узнать, что вас так развеселило.

— Это наша личная шутка, так что вы ее не поймете — Уилкенсон посмотрел не на Марлоу, а на своих друзей, которые все еще по-идиотски хихикали. Он был наполовину пьян, улыбаясь своей глупой, высокомерной улыбкой, стараясь не встречаться напрямую с глазами Марлоу, так что они метались между ним и его друзьями.

— А мне, хотелось бы знать над чем вы смеетесь, — сказал Марлоу. — А вы, мадам, — обратился он к Элизабет, — этот джентльмен забавляет вас или вы хотите, чтобы я убрал его руку с вашей?

— О, Боже мой, прошу вас, сэр, не вмешивайтесь.  —   В голосе Элизабет слышались отчаяние и унижение.

— Да, — сказал Уилкенсон, — не вмешивайтесь, это не ваше дело.

— Если дама терпит от вас оскорбление, сэр, то это, безусловно, мое дело.

— О, какой вы благородный!  — Громкий мех сорвался со сжатых губ Уилкенсона, как будто он не мог сдержаться. — Кажется, сегодня вечером каждый второй претендует на благородство. — Он быстро посмотрел на Марлоу, потом снова на своих друзей. Они отводили глаза, как будто Марлоу был для них ниже их достоинства.

— Я бы попросил вас объясниться, сэр, — сказал Марлоу. — Но сначала уберите свою руку с руки этой дамы.

— Пожалуйста, мистер Марлоу, со мной все в порядке, — произнесла Элизабет, но ее слова прозвучали как-то жалобно.  

— Я занимаюсь своими делами, сэр, — сказал Уилкенсон, — и предлагаю вам сделать то же самое. Пошел прочь, выскочка, ободранная ворона! …   - Он повернулся и ухмыльнулся своим друзьям, ожидая, что они разделят его браваду. Но теперь они занервничали и вознаградили его не более чем полуулыбками и приглушенными смешками.

— Я сказал, уберите свою руку с руки этой леди.

Марлоу крепко сжал руку Уилкенсона и оторвал ее от руки Элизабет так же легко, как будто забрал игрушку из кулачка младенца.

В конце концов, Уилкенсону удалось вырвать свою руку из хватки Марлоу.  — Ты поднял на меня руку, ублюдок?

— Я сейчас дам вам пинка под задницу, сэр, если вы не извинитесь перед дамой.

— Марлоу, пожалуйста, — взмолилась Элизабет, но теперь ситуация вышла из-под контроля.

Лицо Уилкенсона стало красным, губы плотно сжались. Он взглянул на своих друзей в поисках поддержки, но они старались не встречаться с ним глазами, и это, казалось, еще больше его разозлило. — Ты смеешь прикасаться ко мне? Думаешь, ты сможешь произвести на нас впечатление своими кровавыми деньгами и ложью о благородном происхождении? Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, и я не побоюсь рассказать это другим.