Сторрам

– Ну вот, и у неё ветром унесло такую тряпочку, и прямо на эмблему, так он, – Гархем рюмкой показал на Гаора, – полез за ней. По стене, по растяжке… – Гархем снова отхлебнул и с живым интересом посмотрел уже не на собеседников, а на него. – Рыжий, она что, и в самом деле такая сладкая была?

– А сейчас она где? – спросил капитан.

– Утилизирована, – кратко ответил Гархем и неохотно пояснил: – Вышел не очень приятный инцидент, и её пришлось отправить на утилизацию. Так он прямо в буйство впал, пришлось изолировать. На пять суток, – и хихикнул уже вслух, – для успокоения и вразумления.

– Надо же, – капитан покачал головой, глядя на Гаора, – страсти какие. Так что, у всех, значит, вдоль, а у неё поперёк…

Стиснув зубы до боли в скулах, Гаор молча, не выдавая себя ни единым движением, слушал их разговор.

– Сколько постов на Седьмой Аллее?

Что? Это при чём? Но ответ выскочил автоматически:

– Три, господин.

– Назови.

– На повороте к Воротам Основателей, на развязке с тринадцатым шоссе и на развороте к главному Храму. Господин.

Спокойный кивок.

– Где воевал?

Опять снова-здорово, это-то зачем? Но Гаор добросовестно перечислил:

– Вергер, Алзон, Валса, Малое поле, Чёрное Ущелье.

– Ого, – капитан даже присвистнул, – живучий ты, редкость для сержанта, даже старшего.

Гаор прикрыл на мгновение глаза, не давая прорваться наружу клокотавшей внутри злобе. Его усилий, похоже, не заметили.

– Всё, что ни делается, всё к лучшему, – философским тоном заметил Гархем.

– Огонь хранит человека для предназначенного ему, – с подчёркнуто благочестивым видом кивает капитан.

И все трое смеются.

«Смейтесь, сволочи, Огонь, значит, меня для рабства хранил, ладно, хрен с вами». Но лицо Гаора сохраняло прежнюю неподвижность.

– Нормы выдачи?

Опять ему?! «Хрен с тобой, помню».

Спокойно равнодушным тоном Гаор перечислил нормы табельной выдачи по линиям фронта. Все три линии он хорошо знал, прочувствовав на своей шкуре, получая и выдавая пайки, а то и выбивая их из тыловых каптенармусов.

– Смотри, какая память, – весело удивился капитан.

И новые вопросы вперемешку: о дорогах Алзона и правилах списания, как проехать по Аргату и где на Малом Поле стояли морпехи, за сколько боёв дают медаль «стойкости» и правила переписки. Гаор отвечал спокойно, даже равнодушно. Гархем продолжал тихо хихикать, рассматривая свою рюмку, будто слушал анекдоты, а скорее всего, даже не слушал, а смеялся над чем-то своим. Сторрам одобрительно кивал на каждый его ответ, будто сидел на экзамене.

И опять внезапно.

– Упал, отжался.

Гаор качнулся вперёд, выставляя для упора руки. Сколько раз отжаться, ему не сказали, и он начал отжимания, готовый хоть к сотне, хоть… ни хрена себе господа развлекаловку устроили. Но это ладно, лишь бы опять лапать не лезли. Только сейчас до него дошёл весь ужас той, слышанной в отстойнике фразы: «купит тебя такой себе на подстилку, и спи потом всю жизнь у параши». Он не Тукман, за него так заступаться некому. Значит… значит, если опять полезет с руками, бить сразу. Хватит с него.

– Достаточно.

Команда прозвучала на шестьдесят восьмом отжимании, и, выпрямившись, Гаор перевёл дыхание двумя вздохами.

– Дамхар знаешь?

На мгновение выдержка изменила Гаору, и он удивлённо посмотрел на капитана.

– Там не воевали, господин, – вырвалось у него.

– Верно, – кивнул капитан, – глубокий тыл.

Кивнул и Сторрам.

– Сельская глубинка, – мечтательно произнёс он, – пастораль, патриархальные нравы.

– Да, полковник. И пока мир, надо его использовать.

– Пока? – оторвался от рюмки Гархем.

Капитан пожал плечами.

– Ничего вечного нет, особенно перерывов между войнами.

– Дамхар в глубине для любого фронта.

«Но не для дальних бомбардировщиков», – сказал про себя Гаор. Он хорошо помнил эти большие плотно идущие в вышине машины. Фронтовой пехоте, закопавшейся внизу по маковку в землю, они не угрожали, но, если истребители встречали их над фронтом и те начинали сваливать свои бомбы, предназначенные для городов и мощных тыловых укреплений, куда попало, тогда было по-настоящему хреново.

– Сколько отпущено Огнем, столько и возьмём.

«Много вы в этом понимаете», – по-прежнему беззвучно сказал Гаор. То, что про него вроде бы забыли, его не обманывало, но всё же позволило слегка перевести дыхание и привести в порядок мысли. Для торгов ему задавали слишком много и не тех вопросов, может, это и в самом деле, у них такие развлекаловки оригинальные. На любой вкус, но понемногу. А время уже не к отбою, а за отбой. И ему завтра с утра в гараж или, что ещё хуже, когда не выспишься, в рейс. Но чья же это квартира? Или… была у него уже мысль, что Гархем живёт прямо здесь в комплексе, и, если это его квартира… надо сообразить, входят ли его окна в полосу одностороннего стекла. Если да, то многое понятно. Стоит себе у окна, в зубах после завтрака ковыряет и видит всё и всех. Потому и оказывается вовремя и в нужном месте. Неплохо придумано. По коридору можно попасть минимум на три лестницы и спуститься и в рабский тамбур, и в административный корпус, и на склады. И Гархем… как паук в центре паутины…

– Руки за голову, десять приседаний!