Страдание и его роль в культуре

Для верующего, особенно так называемого рядового, может быть характерна слаборазвитая способность переводить чувственные, образные впечатления на уровень строгого логического и художественного анализа, построения умозаключений. Он, как правило, сразу же переводит их в сферу принципов и представлений, но относящихся к религиозной вере. Именно поэтому в искусстве, органически связанном с религиозным обрядом, могут подавляться элементы художественной фантазии и стремление выйти за пределы религиозного канона. «Простой» верующий воспринимает изображение (скульптурное либо живописное) Бога или святого в первую очередь в качестве священного персонажа, художественные достоинства не имеют для него значения или в лучшем случае отодвинуты им на второй план. Он верит, что, например, муки такого лица действительно были реальностью. Но и в общественном, и в индивидуальном трудно вычленить чисто религиозное или чисто художественное, они и у самих творцов могли быть слиты.

Церковный натурализм очень часто бывает примитивным и наивным, даже грубым. Не говоря уже об изображениях мук Христа, часты сюжеты, изображающие мучеников с разорванными телами, пронзенными копьями или стрелами, отрезанными головами и т. д., что вполне может устрашить верующего, вызвать в нем чувство отчаяния, неизбежности мук. Иногда это прямое и откровенное смакование смерти, понятой сугубо физиологически, вне ее социальных и духовных, даже религиозно-духовных аспектов, представленной не как человеческая трагедия, а лишь как отвратительный акт уничтожения. Думается, что в этих картинах и иконах немало некрофильного, поскольку там смерть представлена как способ избавления от страдания, уродливой и бессмысленной земной жизни. В кровавых сюжетах проповедуется христианская идея бренности и никчемности бытия, вечности иррациональных, сверхреальных ценностей при социальной незащищенности личности.

Мотивы мучений, несчастий относятся к числу главных тем в христианском религиозном искусстве. Другие мировые религии не воспевают страдания, поэтому оно практически не представлено в их искусстве.

В христианском искусстве путь Христа на Голгофу обычно подразделяется на 14 сцен или остановок.

1. Иисус приговорен к смерти.

2. Иисус получает Свой крест.

3. Иисус в первый раз падает под тяжестью креста.

4. Иисус встречает Свою сокрушающуюся Мать.

5. Симон Киринеянин помогает Иисусу нести крест.

6. Вероника утирает лицо Иисусу.

7. Иисус падает во второй раз.

8. Иисус говорит с женщинами из Иерусалима.

9. Иисус падает в третий раз.

10. С Иисуса срывают одежды.

11. Его пригвождают к кресту.

12. Он умирает на кресте.

13. Иисуса снимают с креста.

14. Иисуса кладут в гроб[107].

Все эти сцены стали сюжетами для живописных и скульптурных изображений, в любом из них страдающий Христос является центральной фигурой. В целом это Его крестный путь, ставший символом людских страданий. Но художники и скульпторы отнюдь не были скованы рамками этих 14 сцен, о чем свидетельствуют, например, великолепные гравюры Г. Доре. Страдания Христа, апостолов и святых стали постоянными сюжетами множества картин европейских художников, особенно эпохи Возрождения. Естественно видеть в них и вполне современные страдания. Не случайно на некоторых работах персонажи одеты в современные художнику одежды. Именно так одеты сопровождающие на Голгофу Христа люди на картине И. Босха, причем эти люди наделены художником отталкивающей, омерзительной внешностью. Ясно, что он решал проблемы своего времени, хотя отвратительные лица вполне могли быть и у тех людей, которые окружали Христа на Его крестном пути. Одиночество, тем более в толпе, всегда усугубляет страдание. Это мы видим на картине Босха.

Греческий хор, о котором говорит Ф. Ницше, был голосом рока, а рок просто не мог не быть трагическим, поскольку передавал волю небес. Эта воля была трагической и несущей страдание, так как шла вразрез с главными исконными стремлениями людей к бессмертию и бесконечной радости. Еще хор говорил о невозможности вернуться в лоно природы, где нет пропасти между людьми и где жизнь изначально была вечной. Поэтому незачем что-то делать, и это прекрасно понимал Гамлет, все страдания которого проистекали из такого знания. Иными словами, здесь трагедия заключалась в отрицании самой жизни, которая невозможна без действия. В таком свете и смерть не приносит облегчения, потому что она просто ничто, т. е. человек из одного ничто переходит в другое. Спасти мир Гамлет не может, некоторое облегчение способен принести лишь трикстер, но только временно, поэтому он так часто бывает трагичен.

Еще в античности мыслители поняли, что человек вполне может страдать и без вины, христианство закрепило этот взгляд в своем вероучении. В Новое время И. В. Гете еще раз доказал это в «Страданиях молодого Вертера».