Страга Севера

– Извините, господин полковник, я обязан сделать эксгумацию трупа и произвести медицинские исследования, – заявил шеф. – И не потому, что не доверяю вам. Этот факт станет, безусловно, известен спецпрокуратуре, и что я им покажу? Отчего умер человек по прозвищу Птицелов? Пожалуйста, занимайтесь своим делом. Меня не интересуют его секреты. Но когда речь идет о человеческой жизни – я обязан вмешаться по долгу службы.

Он врал, обеспечивал себе прикрытие. И можно было представить, какой акт судмедэкспертизы окажется в его руках! На трупе, пролежавшем в земле пять месяцев, найдутся следы насилия – ссадины, кровоподтеки, ушибы и переломы костей. И яд найдется. Ведь его можно впихнуть в рот пострадавшего…

Комиссар явно шел на абордаж. Возможно, знал, что «папа» очень занят в связи с государственным переворотом, и пользовался случаем беззащитности Арчеладзе.

– Да, пожалуйста, товарищ генерал, – спокойно ответил полковник. – Желаю удачи.

И, не спросив разрешения идти даже для субординации, ушел, оставив двери открытыми.

В другой раз он бы уже полыхал от гнева, но сейчас ощущал полное спокойствие, и только мысль работала стремительно и с каким-то азартным, злым задором. Комиссар хорошо изучил его и знал, что взбешенный, заведенный Арчеладзе не способен правильно оценивать ситуацию и будет делать глупости. Возможно, рассчитывал, что, придя в себя, испугается того самого предполагаемого акта судмедэкспертизы и побежит к Комиссару искать контакт. А контакт возможен будет лишь при условии хотя бы частичного подчинения для начала. Увяз коготок – всей птичке пропасть…

– Разыщи Кутасова, – на ходу приказал секретарю Арчеладзе. – И срочно ко мне!

На улице моросил мелкий дождь, окна «плакали», а полковник в своем кабинете вдруг начал испытывать ощущение праздника. Он принес из комнаты отдыха бутылку вина, бокал и сел за рабочий стол. С удовольствием выпил, но не для того, чтобы выгонять стронций из организма: сегодня он забыл о белесой пыли, исторгаемой из тела. Сегодня росли волосы и пробивалась борода…

Подвижный, лупоглазый Кутасов был человеком жизнерадостным и, видя начальство, отчего-то всегда улыбался – слегка ехидно и добро.

– По вашему приказанию!.. – играя солдафона, козырнул он, появившись на пороге.

– Садись, Сергей Александрович! – предложил Арчеладзе. – Насколько знаю, ты не пьешь?

– Только на Новый год, Эдуард Никанорович! – засмеялся Кутасов, а сам ждал какого-нибудь слова о вчерашней своей работе.

– И хорошо, – одобрил полковник. – Тебя не смутит, если я буду потягивать винцо?

– Ради бога!

– Мне понравилось, как ты вчера сработал.

Кутасов просиял – рот был до ушей.

– Ничего мы их! Пока они тыры-пыры-пассатижи, мы их хоп! За Кольцевой выпустил на травку. «Спасибо, началнык!» – кричат. Думали, расстреливать везут, как у них.

– Ты им одежду отдал?

– Рубахи оставил. И наручники. У них же в Осетии еще тепло.

– Логично. А наручники-то снял?

– Нет. А зачем? Дорога ровная, спотыкаться не будут. Чего доброго, разбредутся еще. Поставил лицом в сторону Кавказа и скомандовал.

– Ты до службы у нас кем был? – спросил Арчеладзе, восхищаясь непосредственностью командира группы захвата.

– Я-то? О!.. Сначала каскадером на «Мосфильме», потом постановщиком трюков недолго… Ну а потом в группу «Альфа».

– Так вот, Сергей Александрович… – Полковник отпил вина. – Тебе надо поставить два трюка. Первый – кадровый, второй – каскадерский.

– Любопытно, товарищ полковник! – Опять рот до ушей.

– С сегодняшнего дня твоя группа полностью освобождается от всяких посторонних нагрузок. Будешь тренироваться ежедневно. План занятий представишь мне.

– Об этом и мечтать не смел… А тренироваться опять на полигоне?

– Будет и пленэр, погоди, – остановил полковник. – Нужно увеличить группу до пятнадцати человек. Подыщи кадры. Порыскай в «Альфе», в «Вымпеле», в общем, собери звезд из всех созвездий. На кого пальцем покажешь – тот и твой.

– Эдуард Никанорович! Что я слышу?.. Эх, не дожидаясь бы Нового года, сейчас махнуть…

– Я тебе махну!

– Шутка, товарищ полковник!