Страга Севера

– Сегодня ночью у тебя будет пленэр, – заявил Арчеладзе. – Меня интересует российско-шведская фирма «Валькирия». Располагается она в помещении бывшего Института кладоискателей. Прямо сейчас начинай изучать обстановку, вышли разведку. В три часа ночи войдешь в здание фирмы, откроешь все столы, сейфы и отснимешь все бумаги. Все до единой! В том числе и финансовые. Получи необходимую аппаратуру… Версией для следственных органов потом должны стать факты, свидетельствующие о налете конкурентной организации, плюс к этому имитация легкого ограбления. Пусть твои ребята поиграют уголовничков: наколки, сленг, мат и все прочее. Вы – наемники, жлобы, наподобие вчерашнего ОМОНа. Часть компьютеров разбить, изъять все дискеты, память, где заложены номера телефонов, имена, адреса, все фотоматериалы. Окурки внести с улицы, резину автомобилей уничтожить по окончании операции, а также обувь. Работать в перчатках, оружие самого разного производства, желательно китайского и западноевропейского сороковых годов. Охрану и обслуживающий персонал, что будет на месте, не изолировать, держать в помещениях, которые обыскиваются. Действовать профессионально, но профессионализма не выказывать, друг друга называть по кличкам. Перед окончанием операции обрезать телефонную связь, вывести из строя радиотелефоны. При отходе в трех километрах от фирмы рассыпать на дороге «ежей», за ними в кювете должна лежать разбитая машина с проколотыми колесами. В машине – кровь, какое-нибудь оружие, бумаги фирмы «Валькирия», зэковская наборная авторучка, окурки, собранные на улице. Проработай легенду этой машины, желательно из угона… Все ясно, Сергей Александрович?

– Так точно, товарищ полковник. – Кутасов больше не улыбался, рот стал маленьким, аккуратным, детским.

– За операцию отвечаешь лично. И только передо мной. В ее суть никого не посвящать, даже моих помощников.

– Спасибо, Эдуард Никанорович.

– За что, Сережа?

– За возможность почувствовать себя профессионалом…

– Если так – на здоровье! И – вперед на мины!

Он не мог произвести взрыва, когда встречался с Зямщицем. Но погром в «Валькирии» уж точно всполошит всех, кто связан с фирмой. Комиссар, возможно, поймет, чьих рук дело, – на это и рассчитано. Любопытно будет взглянуть, как поведет себя Кристофер Фрич. Побежит к Комиссару просить охраны и защиты от «конкурентов» или не побежит?

В кабинет вошел помощник по кадровым вопросам, рыжеусый, пожилой человек, имеющий право входить без доклада и садиться без приглашения.

– Эдуард Никанорович, сотрудники в некоторой растерянности. Обсуждают указ президента, толки разные… Что прикажете?

– Нас не должна интересовать политика, – сказал полковник. – Мы служим отечеству.

– Так-то оно так… Объяснить бы ситуацию.

– Пройди по группам и объясни. Золото необходимо России. А кто ею правит, какой временщик на троне – не имеет значения. Пусть все занимаются своим делом.

– Вас понял, товарищ полковник, – козырнул кадровик, единственный, кто носил форму во всем отделе.

Арчеладзе подошел к окну – дождь перестал, и над крышами домов плыли рваные холодные тучи, на фоне которых мельтешила несомая ветром листва. Ему вдруг захотелось полного одиночества, тишины, и с подступающей осенней грустью он подумал, что скоро выпадет снег и до самой весны теперь не увидеть травы, не походить по мягкой, талой земле, не услышать запаха листвы, хвои, грибов…

Решение созрело спонтанно, резко и необратимо, словно шапкой оземь ударил. Полковник вызвал Воробьева. Едва борода его просунулась в двери, как хитрый выпуклый глаз завертелся, изучая настроение начальника, чтобы в соответствии с ним избрать манеру общения. Взгляд его остановился на бутылке вина. Опыт подсказал ему начать с доклада, поскольку вино на столе шефа могло означать и утоление радости, и утоление горя.

– С Зямщицем-младшим происходят странные вещи. Он считает, что значок фашистской партии рассосался из его кишечника и попал в кровь. Ему кажется, что он теперь – воплощение символа НСДАП, живая свастика. Врач Масайтис ничего сделать не может, гипноз бессилен.

– Ну и прекрасно, – проговорил полковник, глядя в окно и потирая бархатистый подбородок.

– Теперь относительно наших внутренних дел, Никанорыч, – расслабился Воробьев. – Группа экспертов надежная, к утечке информации не причастна. Стучит только машинистка. Причем с охотой берется перепечатывать бумаги не только аналитической группы…

– Как ее зовут? – спросил полковник.

– Редкое имя – Капитолина… – Воробьев ухмыльнулся: – Но какая талия, какая редкая грудь – ёкарный бабай!..

– Сейчас в наличии у тебя есть человек, который обеспечивал встречу с Птицеловом? – перебил восхищения Арчеладзе.

Воробьев прищурил глаз, покусал внутреннюю часть губы.

– Есть, товарищ полковник…

– Освободи его от всех поручений и немедленно отправь на Ваганьковское кладбище, – распорядился полковник. – Пусть присмотрит за могилой Сергея Ивановича Зайцева.

– Что такое, Никанорыч? – встревожился тот.