Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

И вот, на фоне семейных неурядиц, гражданских бед и внезапного падения с неба заместителя Гитлера, первый год черчиллевского руководства страной подошел к концу. Вопреки всему Британия держалась, и ее граждане не устрашились, а стали только отважнее. Каким-то образом среди всех этих невзгод Черчилль все-таки сумел научить их искусству быть храбрыми.

«Возможно, люди сумели бы не ударить в грязь лицом вне зависимости от того, кто ими руководит, но это бессмысленные рассуждения, – писал Ян Джейкоб, при Черчилле одно время занимавший должность заместителя секретаря военного кабинета по военным вопросам, а позже дослужившийся до генерал-лейтенанта. – Мы знаем лишь, что премьер-министр руководил настолько великолепно, что люди почти упивались опасностями и восхищались тем, что Британия сражается в одиночку»[1119]. А вот что писал Эдуард Бриджес, секретарь военного кабинета: «Лишь он один обладал могуществом, заставившим народ поверить, что он, этот народ, может победить»[1120]. Вероятно, лучше всего эти ощущения выразила Нелли Карвер, жительница Лондона, один из менеджеров Центрального телеграфа. Она писала: «Речи Черчилля посылали по моим венам пузырьки самых разных захватывающих ощущений, и мне казалось, что я могу справиться с самым здоровенным гансом!»[1121]

В один из полнолунных уик-эндов, которые Черчилль проводил в Дитчли, находившаяся там Диана Купер, жена министра информации Даффа Купера, сказала премьеру: главное из всех его свершений состоит в том, что он дал людям храбрость.

Но он не согласился.

– Я никогда не давал им храбрости, – заметил он. – Я лишь сумел сфокусировать ту, которая в них уже была[1122].

В конце концов Лондон выстоял, хоть и получил тяжелые травмы. В период с 7 сентября 1940 года, когда произошел первый масштабный авианалет на центр Лондона, по воскресное утро 11 мая 1941 года, когда «Лондонский блиц» завершился, погибли около 29 000 жителей британской столицы, а 28 556 получили серьезные ранения.

Никакой другой британский город не понес таких потерь, хотя по всему Соединенному Королевству общее число жертв среди мирных жителей (включая тех, кто погиб в Лондоне) составило за 1940 и 1941 годы 44 652 человека. Еще 52 370 были ранены.

Среди погибших было 5626 детей.

Глава 101 Уик-энд в Чекерсе

Стоял декабрь 1941 года, был воскресный вечер, до Рождества оставались какие-то недели, и в Чекерс, как всегда, съехалось множество знакомых лиц – чтобы поужинать и переночевать (или просто поужинать). Среди гостей были Гарриман и Памела, а также новое лицо – Кэти, дочь Гарримана, которой в этот день исполнилось 24. После ужина Сойерс, камердинер и дворецкий Черчилля, принес радиоприемник, чтобы все присутствующие могли послушать очередной выпуск новостей BBC. Атмосфера в доме царила отнюдь не жизнерадостная. Черчилль, казалось, пребывает в унынии, хотя война в тот момент развивалась сравнительно удачно для Британии. Клементина простудилась, поэтому оставалась наверху, в своей комнате.

Приемник был недорогой, портативный: Черчиллю подарил его Гарри Гопкинс. Премьер открыл крышку, чтобы включить его. Новости уже начались. Диктор сказал что-то про Гавайи, а затем перешел к положению в Тобруке и на Русском фронте. Гитлер начал свое вторжение еще в июне – массированной атакой, которая, как предполагало большинство наблюдателей, сокрушит советскую армию за какие-то месяцы, а то и недели. Но армия оказалась более эффективной и стойкой, чем кто-либо ожидал, а теперь, в декабре, захватчики бились с двумя вечными видами оружия, помогающими России: с ее огромным размером и с ее зимой.

Впрочем, Гитлер все-таки рассчитывал победить, и Черчилль понимал, что после завоевания России он вернется к Англии, причем обратит на нее все свое внимание. Прошедшим летом Черчилль предсказывал в одном из своих выступлений, что Русская кампания «не более чем прелюдия к попытке вторжения на Британские острова».

Голос диктора изменился: «Только что поступило сообщение, что японские самолеты совершили налет на Пёрл-Харбор, американскую военно-морскую базу на Гавайских островах. Об атаке известил президент Рузвельт в своем кратком официальном заявлении. Морские и военные цели на главном гавайском острове Оаху также подверглись нападению. Других подробностей в нашем распоряжении пока нет».

Поначалу среди собравшихся наступило смятение.

«Меня совершенно ошеломила эта новость, – рассказывал Гарриман. – Я повторил эти слова: "Японцы совершили налет на Пёрл-Харбор"»[1123].

– Нет-нет, – возразил Томми Томпсон, один из помощников Черчилля. – Он сказал – Пёрл-Ривер[1124].

Джон Уайнант, американский посол, также находившийся среди гостей, покосился на Черчилля. «Мы недоверчиво переглянулись», – писал Уайнант[1125].

Черчилль, чье уныние, судя по всему, внезапно прошло, захлопнул крышку радиоприемника и вскочил.