Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Однако в пятницу (как раз в тот день, когда проходило совещание по поводу радиолучей) чек на 5000 фунтов вдруг таинственным образом – и очень вовремя – поступил на его счет в Lloyds. На чеке стояло имя Брендана Бракена, личного парламентского секретаря Черчилля (и совладельца журнала Economist), хотя на самом деле эти средства предоставил не Бракен, а другой совладелец журнала – сэр Генри Стракош, человек весьма состоятельный. За три дня до этого, получив из Lloyds уведомление о задолженности, Черчилль вызвал Бракена к себе в кабинет. Ему до чертиков надоело отвлекаться на личные финансовые неурядицы и требования банка – его внимания требовали гораздо более важные проблемы. Он попросил Бракена уладить дело – и Бракен это сделал. Платеж банку Lloyds не избавил Черчилля от долгов, но серьезно отсрочил риск унизительного публичного персонального банкротства[291].

На другой день, в субботу, доктор Джонс явился на совещание, где предполагалось обсудить результаты вечернего полета в поисках пучков немецких радиоволн. Пилот, капитан авиации Бафтон, лично присутствовал на совещании и представил краткий отчет из трех пунктов. Вместе со своим летчиком-наблюдателем он вылетел с аэродрома близ Кембриджа. У них были весьма лаконичные инструкции: следовало двигаться на север и искать в эфире радиоволны, подобные тем, которые генерируются системой приземления вслепую «Лоренц».

Во-первых, Бафтон сообщил, что обнаружил (в воздухе) узкий пучок радиоволн на участке милей южнее Сполдинга, города близ восточной части английского побережья Северного моря, там, где в прибрежной полосе имеется большая выемка, образующая обширный залив Уош. Поисковый самолет перехватил передачу «точек» чуть южнее луча и передачу «тире» – чуть севернее, как и следовало ожидать от радиобакена, действующего по лоренцевской системе.

Во-вторых, Бафтон сообщил, что частота радиоволн в обнаруженном пучке составляет 31,5 мегацикла в секунду[292], а именно эта частота была указана в одной из записок, извлеченных разведкой министерства авиации из подбитых бомбардировщиков[293].

А затем последовала самая лучшая новость – во всяком случае для Джонса. Поисковый самолет обнаружил второй пучок (со сходными характеристиками), пересекавший первый близ Дерби – города, где располагался завод компании «Роллс-Ройс», производящий все двигатели «Мерлин» для «Спитфайров» и «Харрикейнов» Королевских ВВС. Этот второй пучок, радиоволны в котором имели другую частоту, должен был обязательно пересекать первый неподалеку от цели (на подлете к ней) – чтобы дать экипажу немецкого бомбардировщика время на сброс бомб.

Несмотря на то что точка пересечения двух лучей вроде бы указывала на то, что мишенью немцев стал роллс-ройсовский завод, среди участников совещания началось прямо-таки ликование. Джонсу эта новость принесла особое облегчение. А офицер, отвечавший за проведение совещания, «даже запрыгал по комнате от восторга», вспоминал Джонс.

Начались срочные поиски эффективного способа противодействия этим пучкам. Система Knickebein получила кодовое название «Головная боль», а возможные контрмеры – «Аспирин».

Но первым делом Джонс и один из его коллег отправились в находящуюся неподалеку таверну «Святой Стефан» – популярный среди служащих Уайтхолла паб, расположенный всего в сотне ярдов от Биг-Бена, – и как следует напились.

Глава 15 Лондон и Берлин

22 июня, в субботу, в 18:36 французы подписали перемирие с Германией. Теперь Британия официально осталась в одиночестве. На другой день эта новость, пришедшая из Франции, заметно отравляла атмосферу в Чекерсе. «Гневный и мрачный завтрак внизу», – записала Мэри в дневнике[294].

Черчилль пребывал в скверном настроении. Все его мысли поглощал французский флот, и эти размышления сильно угнетали его. Германия не стала сразу же раскрывать конкретные условия перемирия, поэтому официальная судьба флота оставалась тайной. Казалось несомненным, что Гитлер захватит французские корабли. Эффект стал бы катастрофическим: вероятно, это существенно изменило бы баланс сил в Средиземноморье и сделало бы вторжение гитлеровских войск в Англию совсем уж неминуемым.

Поведение Черчилля раздражало Клементину. Она решила написать ему – как всегда, отлично понимая, что привлечь его внимание к какому-либо вопросу легче всего именно письмом. Она начала так: «Надеюсь, ты простишь меня, если я расскажу тебе то, что, как мне кажется, тебе надо знать».

Она дописала послание до конца, но потом разорвала его.

В Берлине полагали, что победа близка. 23 июня, в воскресенье, рейхсминистр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс на очередном утреннем совещании со своими главными пропагандистами говорил о новом направлении, которое приняла война после официальной капитуляции Франции.