Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории

В сложившейся ситуации были виноваты не только политики. Чиновники государственных органов власти и управления отлично понимали, что лучший способ защитить себя – это продолжать раздувать угрозу. Немногие будут обвинять власти в том, что они переоценили риск, если ничего страшного не случится, но если недооценить риск, то, появись он во всех вечерних новостях, неприятностей не оберешься. Чем более важен в политическом отношении риск, тем более верно это правило, а в США нет ничего столь политически важного, чем угроза терроризма. Это объясняет высказывания, подобные заявлению главы ЦРУ Портера Госса: «Возможно, использование биологического, химического, радиологического и ядерного оружия Аль-Каидой или какой-то другой группой террористов – всего лишь вопрос времени». Звучит пугающе, но не имеет смысла. Случиться может что угодно. Это не достоверный факт, а страховка. Если трагедия все-таки произойдет, хоть это и маловероятно, на это высказывание можно будет сослаться как на доказательство, что ЦРУ знает свое дело, а если не произойдет, об этих словах можно просто забыть. То, что обычные американцы слышат в словах главы ЦРУ, будто он считает такое развитие событий вероятным, это всего лишь побочный эффект.

Руководитель ФБР Роберт Мюллер пошел еще дальше. Выступая перед комитетом Конгресса в феврале 2005 года, он не подчеркнул, что на территории США больше не произошло ни одного террористического акта и не было обнаружено ни одной ячейки Аль-Каиды, не обратил всеобщее внимание на доклад, подготовленный его ведомством, где говорилось, что у Аль-Каиды просто не хватает ресурсов устроить серьезную атаку в США. Вместо этого он заявил: «Меня продолжает крайне беспокоить то, чего мы не видим». Как саркастически отметил в своей книге Overblown («Преувеличенный риск») политолог Джон Мюллер: «Для директора ФБР отсутствие доказательств, вероятно, и есть доказательство».

У разных ведомств были свои причины не давать угасать ажиотажу вокруг темы терроризма. Одни хотели защитить свои бюджеты. Выяснив, что их миссия начала неожиданно терять позиции в списке приоритетов администрации президента, Управление по борьбе с наркотиками организовало мобильную выставку, объясняющую, как средства от незаконного оборота наркотиков идут на финансирование терроризма, а Департамент национальной политики по контролю за оборотом наркотиков потратил несколько миллионов долларов на рекламную кампанию, в которой подростки, употребляющие наркотики, изображались «спонсорами» терроризма.

Другие ведомства увидели новые возможности. «После теракта 11 сентября лоббисты и политики быстро поняли, что лучший способ обеспечить законодательную поддержку любой инициативе и получить на нее финансирование – это представить ее как меру “внутренней безопасности”, даже если она не имеет никакого отношения к национальной безопасности», – писал Тимоти Линч из Института Катона в Вашингтоне. Он привел лишь несколько примеров таких новых пунктов расходов на безопасность: 250 тысяч долларов на оборудованные кондиционерами мусорные грузовики в Ньюарке, штат Нью-Джерси; 557,4 тысячи долларов на средства связи в городе Норт-Пол, штат Аляска; 900 тысяч долларов на паромную переправу с острова Мартас-Виньярд, где начальник порта признался: «Понятия не имею, что мы будем делать, но от бюджетных денег не отказываются». По всей Америке местные власти небольших городков получали федеральные деньги, и это убеждало их, что угроза терроризма вполне реальна и с их стороны безответственно отказываться от финансирования.

Оборонная промышленность всегда была серьезным бизнесом, а после теракта 11 сентября она стала отраслью будущего. По данным некоммерческой организации Center for Public Integrity, число компаний, лоббирующих свои интересы у политиков, которые отвечают за вопросы внутренней безопасности, выросло с 15 в 2001 году до 861 в 2004-м. Компаниям оборонной промышленности было невыгодно, чтобы угроза терроризма теряла актуальность. И им совсем нетрудно было продвигать свою точку зрения, особенно с таким спикером, как Джон Эшкрофт. Он в период президентства Джорджа Буша занимал пост генерального прокурора США, а после отставки основал компанию, которая занималась консультированием и лоббированием в оборонной промышленности.