Страховка от донорства

Нофрин с трудом сглотнул и осторожно присел рядом с телом, стараясь не наступить на раздутых «змей» и не выпачкаться в красном. Он поднял с земли одну полу пальто и дотянул ее на лишенную кожи плоть груди. Затем наклонил голову, прижал ухо к ткани и замер.

Прошло несколько секунд, и Сорокин не выдержал:

– Ну?

Нофрин вдруг дернулся назад, наступил на скользкое место и упал на заднюю точку. В следующее мгновение он повернулся набок, и его вырвало.

Когда он поднял голову, вытирая рот рукавом, Сорокин не стал задавать никаких вопросов – все и так читалось в безумных глазах Нофрина.

– Но как?.. – Сорокин тупо смотрел на тело, а потом поднял ствол и выстрелил толстяку в голову.

Сидящая на земле девушка вскрикнула и начала всхлипывать.

Капитан забросил автомат за спину и приказал деревянным голосом:

– Пошли.

Нофрин снова взял Кирилла на руки, а Левин помог подняться на ноги жене.

Иван словно во сне переставлял ноги, не понимая, где он. Их всех погрузили в огромный аквариум или на дно моря. И они дышали в пузыре, с шипением выпуская воздух. Видели все через искажающую выгнутую поверхность. И только сердце бухало, многократно усиленное подводным эхом.

Иван споткнулся и вывалился в реальность, словно хлыстом ужаленный страхом наступить на кого-то…

Людей становилось все больше. Десятки и сотни. Иван ущипнул ногтями запястья скованных за спиной рук. Нет, он не спал.

И попадающиеся теперь тела с отрезанными конечностями и снятой кожей тоже были частью реальности.

Весь город стал бойней, разделочным цехом. И такое было везде. Не только в их городе и не только в их стране.

Это ж сколько душ…

В груди заклокотало. Иван скрипнул зубами.

Нет, лучше умереть от пули, чем дать с собой сделать такое. Надо бежать.

Пусть без всяких шансов на спасение, главное, чтоб наверняка! Чтобы не оказаться недобитым на операционном столе, не прийти в себя от того, что с тебя снимают кожу, и не обнаружить, что не можешь даже моргнуть или закричать.

Ни в коем случае не дать им это сделать с Кириллом.

Мальчик так и лежал на плече у Нофрина, крепко-накрепко зажмурив мокрые глаза.

Звук моторов строительной техники резко усилился. Они подошли к углу здания на проспекте, который и вел к больнице.

Но к ней было не пройти…

Вся проезжая часть и тротуары были завалены телами. Нет, еще живыми людьми в большинстве своем, хоть и не шевелящимися и не подающими признаков жизни.

Со скрежещущим по асфальту опущенным стальным ножом ехал бульдозер, сгребая тела в огромную кучу. Очищенная дорога блестела от крови и лоснящихся остатков плоти. К горе тел высотой уже выше бульдозера подъезжал колесный погрузчик, набирал полный ковш перемешанной плоти, и, теряя куски, разворачивался к ближайшему из выстроившихся самосвалов и выгружал в кузов…

Иван успел заметить, как упала в обморок жена Левина, и его самого все-таки скрутил приступ рвоты, заставив встать на колени.

– Твою… – выдохнул Сорокин.

Слезы залили глаза Ивана и размыли картинку, но вытереть их он не мог.

– Надо в обход, – нерешительно сказал Нофрин. – Вон, через сквер.

Иван поднялся на ноги, вытирая рот о левое плечо и пытаясь проморгать слезы.

– Давай, – севшим голосом разрешил капитан.

Левин привел в чувство жену пощечинами. Она, не понимая, уставилась на него, будто спросонья, потом, быстро перебирая руками и ногами, проползла два метра до водосточной трубы на углу здания и вцепилась в нее мертвой хваткой. Левин озадаченно оглянулся на военных.

– Давай отцепляй, – приказал Сорокин Левину.

Тот нерешительно присел рядом с женой:

– Ну что ты? Вставай…

– Нет! – заверещала она. – Я не пойду! Я не хочу! Пусть прямо здесь застрелят! Только не туда!

Иван остановился рядом с Нофриным, наклонил голову и прижал свой лоб ко лбу Кирилла. Мальчик, словно совенок ночью, огромными глазами неотрывно глядел на него.

Иван покачал головой. Потом тихо произнес:

– Не бойся. С нами все будет хорошо. Не бойся…

Жена Левина права.

Даже она скорее предпочтет пулю, чем разделочный стол. Только бы сделать так, чтоб сразу насмерть. Чтобы не дотащили раненым. Особенно Кирилла.

Совенок с голубыми глазами, потерявший всех. Пойманный, но не для клетки.

Иван потерся лбом о лоб Кирилла.

А если бежать не получиться?

Может ли он допустить, чтобы сына Юрия отвели на бойню?

Иван подмигнул и отступил на шаг. Совенок даже потянулся за ним. Иван одними губами произнес: «Ну что ты…»

И что же он сделает, если придется выбирать?

Сорокин приблизился к Левину и свалил его пинком на землю. Затем направил автомат на его жену и медленно сказал со злостью:

– Или ты, сука, встаешь и сама идешь куда надо, или я тебя в ту кучу щас прямо так брошу. Если ковшом до конца не разорвет, будешь задыхаться и захлебываться чужой кровью в кузове.

Тарахтящий, с присвистом турбины звук бульдозера снова стал громче от подувшего в их направлении ветра. Трактор напрягался, толкая, сгребая, преодолевая сопротивление…

Левина безумно смотрела на Сорокина, ее челюсть дрожала.

– А в больничке я попрошу, чтобы тебя усыпили. В порядке исключения. – Капитан передернул затвор. – Выбирай.