Страна чудес

– А потом, когда мы приготовились завести семью, то говорили о том, как донести до детей информацию о прошлом устройстве общества. Для того, чтобы они смогли вырасти настолько многогранными, насколько сами захотят, и стать тем, кем захотят.

От сухого воздуха горло начало драть. Орла не говорила так много уже несколько недель. Перед тем как выйти из дома, она положила во внутренний карман куртки бутылку воды, чтобы та не замерзла. Орла сделала несколько глотков и предложила воду дочке, которая покачала головой, а затем Тайко, который взял ее из протянутой руки.

– Вряд ли Оно понимает, мама, – сказала Элеанор Куин. – Я чувствую только… замешательство.

– Знаю, я отошла от темы.

Даже хуже, чем отошла от темы, – она зашла в серую зону, о которой многие в обществе до сих пор спорят. Ей нужно было сосредоточиться, упростить, создать мысленные образы, которые иллюстрировали бы ее слова. Когда Тайко допил воду, Орла поставила бутылку рядом с другими подношениями.

– Жизнь. Разве ты не видишь?

Она засунула вторую перчатку в карман и приложила к шероховатой коре обе голые ладони, укрепляя связь.

– Это первое, что я хочу тебе показать. «Званый ужин». Стол, похожий на треугольник… – Орла посмотрела на горевшую звезду, на пять идеальных треугольников. – По тринадцать столовых наборов с каждого бока. Один из тридцати девяти был для Алиеноры Аквитанской[12]. Она была замужем за двумя разными королями, поэтому вышло так, что при жизни она являлась королевой двух разных стран. И пока ее сын был слишком молод, чтобы править, она правила от его имени. Как и у любой влиятельной женщины того времени, против нее строили заговоры, и ей всеми возможными способами приходилось сохранять свое влияние.

Орла сосредоточилась на образах, не зная, как дух впитывал эту информацию: коронованная женщина, стоящая в золотом свете, и фигурки помельче на коленях перед ней. Она не знала, как показать разом все книги и фильмы о королевских интригах и битвах за господство. Но на каком-то уровне Орла верила: это нечто поймет. Оно тоже пыталось сохранить свое господство, и это давно распространялось за пределы смертной жизни.

– Я назвала свою дочь в ее честь. Элеанор. Королева. Потому что мою дочь не забудут. Ее вклад в мир не будет стерт. Она не хуже мужчин, которые закрепили за собой все лавры в истории.

И она здесь не умрет.

Орла не могла произнести эти слова вслух и напугать детей еще больше. Но это был ее самый большой страх. Что Его энергия поглотит дочку и оставит сына голодать.

Орла выдохнула большое морозное облако и опустилась на подстилку рядом с Элеанор Куин. Снова взяла Тайко на колени. Она хотела продолжить, рассказать о своем маленьком поющем комочке радости. И о Шоу. Обо всех важных моментах их жизни. Чтобы Оно (или Она) знало, что разрушило – сначала мысленно, а затем физически. Ее творческого мужа и его способность любить людей, идеи, природу.

Но находиться в прямом контакте было утомительно. Дух выуживал слова из кончиков пальцев; монолог, дыхание Орлы проделывали путь по жилам дерева, по спирали поднимались вверх, распространяя понимание по самым верхним зеленым сучкам, спрятанным в тени над головой.

Элеанор Куин схватила ее за руку и прижалась щекой к плечу:

– Мама, оно засветилось внутри!

– Что это значит?

– Я чувствую! Оно понимает! Ты – моя мама. Это великая сила. Ты создала меня, ты любишь меня. И я тоже… сила. И что-то еще… Кажется, оно тоже меня любит, – сказала Элеанор Куин. – Оно долгое время было одиноко. Но теперь чувствует, как мы связаны. Твоей любовью, мама. Оно понимает любовь.

Орла крепко прижала дочь к себе. Сейчас пока достаточно того, что… Она поняла суть связи матери с ребенком. Старшего поколения и младшего. Любовь. Учитывает ли Она, что любовь нужна для защиты потомства?

Орла послала благодарность через сердце, через мысли – и фитильки радостного света, танцуя, улетели обратно в ветки.

Она сидела, обнимая детей из последних сил. Орла так измоталась, чтобы легла бы в снег и уснула. Она закрыла глаза, но лишь на мгновение.

Дыхание Тайко замедлилось, и он всем весом осел у нее на руках. Как его мертвый отец. Нет, как сонный мальчик.

Воск стекал по бокам свечей. Орла почти поверила, что дерево тоже засыпает, устраиваясь поудобнее для вечного сна – это объясняло постепенное угасание пламени искр-светлячков, которые гасли одна за другой. Успокоила ли она дух в самую темную ночь?

Она долгое время была одна.

– Теперь мы в безопасности? – слова были едва громче шепота.

Элеанор Куин выгнула спину. Зевнула. Немножко потянулась. Прильнула к маме:

– Мы помогли ему уснуть.

Дыхание дочки на ухо было восхитительно теплым.

– Ей. Это она, теперь я это знаю. Пойдем домой, – сказала Орла.

Они оставили свечки догорать, когда выбрались на снег. Также оставили свое маленькое подношение и бумажную гирлянду, которая опоясывала дерево. Элеанор Куин надела рюкзак на плечи и повела их, подсвечивая путь фонариком. Орла несла Тайко, который едва шевелился, и медленно шла к дому.