На самом деле я и сама не знаю чего страдаю и все это не страшно. Даже постоянное одиночество, знаю, полезно, — так и должно быть. Страшно осознать, вернее, стыдно осознать, что, в сущности, все всегда банально и одинаково, и даже с тобой. Тогда становится стыдно за свои какие-то там порывы. Нет, нет, все равно спасибо тебе за все, так мало, господи, как мало, но я была очень счастлива. Никогда уже я не буду так счастлива. А со временем я смогу вспоминать это без опасения получить опять бессонную ночь бесконечных слез. Когда я болела, мне было плохо, я все не спала и думала, но не решалась просто написать тебе все это. Теперь уж вот... Ты знаешь, мне на самом деле надо-то было совсем мало. Когда я так долго болела, мне надо было просто чтобы ты пришел, просто чтобы сел на краешек кровати и взял меня за руку. И я бы не болела так долго... Ты скажешь, я знаю, что я эгоистка и не хочу понять твоего положения. Ты может быть прав, но нет это не правда. Я тебя люблю, это может единственное настоящее, что есть у меня. Но я не знаю что делать. А сегодня мне просто надо было, чтобы ты меня приласкал немножко, чтобы послушал, захотел помочь, пожалел. А ты заснул на полслове, ты прости меня, прости, я понимаю, что ты устал а я эгоистка. Прости меня, я и так чувствую себя оплеванной. Я заслуживаю? Не мне судить, я ничего не понимаю. Я тебя люблю, но ты так сломал меня, меня совсем мало осталось.
Не суди меня так, но мне кажется лучше что я написала. А то я все реву молча, ты не знаешь. Хотя ты привык к моим слезам, ты прав, это невпечатляюще — когда все время одно и то же. Но я лежала, лежала на Танькиной кровати, все прислушивалась к твоему дыханию. Мне все казалось: вот, он проснулся, он заметил, он почувствовал, что меня уже нет... Я не могла оставаться рядом с тобой, мне казалось, что меня разорвет, что я закричу а потом самой же стыдно будет.