Страна имен. Как мы называем улицы, деревни и города в России

Как это ни удивительно, инициаторами переименования были не русские националисты из Союза Михаила Архангела. Главный архивист Центрального исторического архива в Петербурге Андрей Румянцев обнаружил, что это были проживавшие в Петербурге чешские эмигранты! Еще за месяц до случившегося они опубликовали в «Биржевых ведомостях» открытое письмо императору: «Ныне вполне своевременно и уместно вспомнить почин длинного ряда русских деятелей и мыслителей XVIII и начала XIX века, которых коробило немецкое название нашей столицы. Мы, чехи, просим общественное управление столицы войти с ходатайством на Высочайшее Имя об утверждении и обязательном впредь употреблении русского названия столицы „Петроград“».

Почему вдруг именно чехи? Просто их с детства учили, что Санкт-Петербург по-чешски – Petrohrad. Еще в 1839 году была завершена публикация чешско-немецкого словаря Юнгманна. Сын пражского сапожника Йозеф Юнгманн в своем словаре так и написал: Petrohrad – Sankt Petersburg. Он был убежден, что название русской столицы должно быть оформлено славянскими корнями, а не немецкими. И то, что топоним придумал сам основатель города Петр Великий, его не интересовало: он боролся с германизмами, выступая за чистоту чешского языка. В 1914 году его идеи совпали с представлениями Николая II и всей Европы – хотя Чехословакия, будучи частью Австро-Венгрии, вела войну против России!

Очевидец печальных событий Зинаида Гиппиус написала о вторгшейся в топонимию политике в возвышенном «петербургском» духе:

Кто посягнул на детище Петрово?
Кто совершенное деянье рук
Смел оскорбить, отняв хотя бы слово,
Смел изменить хотя б единый звук?

Не мы, не мы… Растерянная челядь,

Что, властвуя, сама боится нас!
Все мечутся да чьи-то ризы делят,
И все дрожат за свой последний час.

Изменникам измены не позорны.

Придет отмщению своя пора…
Но стыдно тем, кто, весело-покорны,
С предателями предали Петра.

Чему бездарное в вас сердце радо?

Славянщине убогой? Иль тому,
Что к «Петрограду» рифм грядущих стадо
Крикливо льнет, как будто к своему?

Но близок день – и возгремят перуны…

На помощь, Медный Вождь, скорей, скорей!
Восстанет он, все тот же, бледный, юный,
Все тот же – в ризе девственных ночей,

Во влажном визге ветреных раздолий

И в белоперистости вешних пург, – 
Созданье революционной воли – 
Прекрасно-страшный Петербург!

Уже в 1914‐м, в первый год войны, были переименованы более сотни населенных пунктов с германскими названиями; они были основаны немцами и в них проживали немцы – потомки тех, кого пригласила Екатерина Великая полтора века назад.

Некоторые немецкие поселения в Поволжье имели устоявшиеся русские названия: Бальцер превратился в Голый Карамыш, Урбах – Новый Кут. Другие просто перевели: Фриденберг получил прямо-таки советское название Мирное, Блуменфельд – Цветочное. Железнодорожная станция Лихтенау была переименована в Светлодолинскую. Благодаря дословному переводу вместо Гальбштадта появился бессмысленный топоним Полугород (городу повезло: ныне это Молочанск, свое название он получил по реке Молочной).

В 1914 году все забыли, что и немцы, и русские – христиане. Лубок «Черт няньчает своего сына из Берлина». Худ. Н. П. Шаховской. Текст В. И. Успенский. [Петроград]. Издание хромолитографии В. Шмигельского. 1914–1915

Только в Екатеринославской губернии было переименовано 64 населенных пункта с германскими названиями. Переименования сопровождались массовым отъездом колонистов в Америку. По данным историка Николая Титова, еще до 1914 года Поволжье покинули около 400 тысяч человек. В 1920‐е годы часть немецких названий была восстановлена в рамках АО Трудовой коммуны немцев Поволжья – чтобы окончательно исчезнуть во время Великой Отечественной войны.