Страна имен. Как мы называем улицы, деревни и города в России

Дальше в дело вмешался личный фактор. В те же 1820‐е годы на слиянии Непрядвы и Дона возле села Монастырщино находилась усадьба Степана Нечаева. Дворянин, сенатор, обер-прокурор Синода – то есть руководитель всей религиозной жизни Империи – проникся историей Мамаева побоища, стал скупать археологические находки у местных крестьян.

Именно благодаря Степану Дмитриевичу и его публикациям в «Вестнике Европы» (главным редактором которого был тот же Карамзин) в России закрепилось мнение, что легендарная битва случилась на его земле. Долгие годы никто не задавался вопросом соответствия описанного пейзажа и реальной местности, не удивлялся скудости археологических находок на поле значительной битвы. Нечаев был проводником идеи мемориала, к работе привлекли Ивана Мартоса – создателя знаменитого монумента Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве. Впрочем, его проект царю не понравился, и лишь в 1836 году император Николай I утвердил эскиз чугунного обелиска работы Александра Брюллова (брата живописца Карла), который теперь всем нам известен. Нечаев дожил до открытия своего детища: 8 сентября 1850 года памятник открыли в присутствии губернатора, представителей дворянства, духовенства и множества крестьян. Интересно, что поблизости предполагалось построить дом инвалидов Отечественной войны 1812 года – рекреационный объект по образцу парижского Дома инвалидов на бывшем Марсовом поле; впрочем, великодушный замысел так и остался на бумаге. Брюллов запланировал и храм, но проект не воодушевил Николая I, который ко всему подходил чрезвычайно серьезно. В результате храм появился лишь через 65 лет – в год Октябрьской революции по проекту модного зодчего Алексея Щусева, который станет известен на весь мир как строитель Мавзолея Ленина.

Итак, Куликово поле в Одессе и Севастополе представляется мне переиначиванием Марсова поля – в духе девиза Николаевской эпохи: «Православие, самодержавие, народность», который появился в качестве антитезы девизу Французской революции и который оказался востребован в эпоху Александра III. Кстати, Куликово поле в Севастополе также именовалось Марсовым и Александровским (вероятно, в честь Александра I – победителя Наполеона).

Однако Одессой и Севастополем дело не ограничивалось.

Куликово поле, оно же холерное кладбище. Фрагмент карты Санкт-Петербурга картографического заведения Д. Руднева, 1902

Огромное Куликово поле можно было видеть когда-то и в Петербурге, за Финляндским вокзалом. На этой территории сейчас расположено грузовое депо Финляндского вокзала, проходят Минеральная и Чугунная улицы. В разгар Первой мировой в Петербурге для поднятия патриотического духа рабочих с окраины местные улицы получили следующие названия: Отечественная (в честь Отечественной войны 1812 года), Суворовская, Кутузовская и Куликовская. Все они ныне не существуют: в Петербурге при застройке старых районов меняли сетку кварталов и улицы исчезали вместе с ветхими строениями.

* * *

Куликово поле стало символом победы русского оружия; это место оформлялось и украшалось до самой революции. Образ этот волновал и интеллигенцию: Александр Блок увидел в Куликовом метафору великих потрясений.

Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем.
Теперь твой час настал. – Молись!

Сегодня научное сообщество выдвигает новые версии о месте и характере Куликовской битвы, среди них стоит обратить внимание на труды Сергея Азбелева и Андрея Петрова. Предстоят еще длительные раскопки, чтобы установить масштабы события на берегах Дона и его точную локацию.

Глава 12. КОНЕЦ ИМПЕРИИ: ПЕТРОГРАД – ПОЛУГОРОД

Общество российских фельдшеров возбудило ходатайство перед министром внутренних дел о замене звания «фельдшер» как слова немецкого происхождения на соответствующее русское: для лиц, окончивших фельдшерские школы, – «лекарский помощник», для ротных фельдшеров – «санитар».

Петроградские ведомости. 1914. 20 сентября

Молния! 31 августа 1914 года император всероссийский переименовывает свою столицу в Петроград.