Читаем Страна Муравия (поэма и стихотворения) полностью

Глядит, проходят тридцать лет, Ума большого тоже нет. А был бы ум, так по уму Богатство было бы ему.

Глядит, и скоро - сорок лет, Богатства нет, зажитка нет: Чтоб хлебу на год вволю быть, За сало салу заходить;

Чтоб быть с Бугровым запросто, Всего того опричь: "Здоров, Никита Федорыч!.." "Здоров, Илья Кузьмич!.."

А угостить, - так дым трубой, Что хочешь ешь и пей! Чтоб рядом он сидел с тобой На лавке на твоей;

Чтоб толковать о том о сем, Зажмурясь песни петь, Под ручку чтоб, да с ним вдвоем Пойти хлеба смотреть...

И предсказанью скоро срок, А жил негромко Моргунок.

Был Моргунок не так умен, Не так хитер и смел, Но полагал, что крепко он Знал то, чего хотел...

Ведет дорога длинная Туда, где быть должна Муравия, старинная Муравская страна.

И в, стороне далекой той Знал точно Моргунок Стоит на горочке крутой, Как кустик, хуторок.

Земля в длину и в ширину Кругом своя. Посеешь бубочку одну, И та - твоя.

И никого не спрашивай, Себя лишь уважай. Косить пошел - покашивай, Поехал - поезжай.

И все твое перед тобой, Ходи себе, поплевывай. Колодец твой, и ельник твой, И шишки все еловые.

Весь год - и летом и зимой, Ныряют утки в озере. И никакой, ни боже мой, Коммунии, колхозии!..

И всем крестьянским правилам Муравия верна. Муравия, Муравия! Хо-рошая страна!..

И едет, едет, едет он, Дорога далека. Свет белый с четырех сторон И сверху - облака.

По склонам шубою взялись Густые зеленя, И у березы полный лист Раскрылся за два дня.

И розоватой пеной сок Течет со свежих пней. Чем дальше едет Моргунок, Тем поле зеленей.

И день по-летнему горяч, Конь звякает уздой. Вдали взлетает грузный грач Над первой бороздой.

Пласты ложатся поперек Затравеневших меж. Земля крошится, как пирог, Хоть подбирай и ешь.

И над полями голубой Весенний пар встает. И трактор водит за собой Толпу, как хоровод.

Белеют на поле мешки С подвезенным зерном. И старики посевщики Становятся рядком.

Молитву, речь ли говорят У поднятой земли, И вот, откинувшись назад, Пошли, пошли, пошли...

За плугом плуг проходит вслед, Вдоль - из конца в конец.

- Тпру, конь!.. Колхозники аи нет?.. - Колхозники, отец...

Чуть веет вешний ветерок, Листвою шевеля. Чем дальше едет Моргунок, Тем радостней земля.

Земля!.. От влаги снеговой Она еще свежа. Она бродит сама собой И дышит, как дежа.

Земля!.. Она бежит, бежит На тыщи верст вперед. Над нею жаворонок дрожит И про нее поет. Земля!

Все краше и видней

Она вокруг лежит. И лучше счастья нет, - на ней До самой смерти жить. Земля!

На запад, на восток, На север и на юг... Припал бы, обнял Моргунок, Да не хватает рук...

В пути проходит новый день. Конь перепал и взмок. Уже ни сел, ни деревень Не знает Моргунок.

ГЛАВА 5

Большаком, по правой бровке, Направляясь на восход, Подпоясанный бечевкой Шел занятный пешеход.

Добела забиты пылью Сапожонки на плечах, И лопатки, точно крылья, Под подрясником торчат.

Из сапог глядят онучки, За спиной гремит ларец... - А, видать, тебя до ручки Раскулачили, отец?..

Слово за слово. О боге Речь заводит Моргунок. Отпрягают у дороги, Забираются в тенек.

- Эх, да по такой погоде Зря ты ходишь-бродишь, поп.

Собирал бы дань в приходе, Пчел глядел бы, сено греб...

- Где ж приход? Приходов нету. Нету службы, нету треб. Расползлись попы по свету, На другой осели хлеб.

Тот на должности на писчей, Тот иной нашел приют. Ничего, довольны пищей. Стихли, сникли и живут.

Ну, а я... Иду дорогой. Не тяжел привычный труд: Есть кой-где, что верят в бога, Нет попа, А я и тут.

Там жених с невестой ждут, Нет попа, А я и тут. Там младенца берегут, Нет попа, А я и тут.

Нет купели, Есть камья, Нет попа, А вот он я!..

Что калужского портного, За неделю ждут меня.

Мне бы только, право слово, Заиметь теперь коняХорошо в тени, прохладно. Поп кошелку шевелит. Развязал - и этак складно Припевает-говорит:

- Тут селедочка Была, была, была. Что молодочка Дала, дала, дала...

Тут и соточка Лежит - не убежит... Эх ты, сукин сын Камаринский мужик!..

Моргунок, уставясь косо, Ладно, думает, молчи. Ничего, что батя босый, Подходящие харчи...

Не святой и не угодник, Не подвижник, не монах, Был он просто поп-отходник, Я ко наг и яко благ.

- На гумне служу обедню, Постным маслом мажу лоб. Николай был царь последний, Митррфан - последний поп.

Занимаю под приходом Всю епархию кругом. Хочешь так: твоя - подвода, Мой - инструмент?.. Проживем!..

Моргунок утерся строго: - Не гляди, что выпил я... У тебя своя дорога, У меня, отец, - своя.

На своем коне с дугой Ехать подходяще: Всякий видит, кто такой, Житель настоящий.

На своем коне с дугой Ехать знаменито. Остановят: - Кто такой? - Моргунов Никита.

В чужедальней стороне Едешь, смотришь смело: Раз ты едешь на коне, Значит, едешь делом.

Самому себе с конем Позабыться впору. Будто в гости едешь - днем, Ночью - будто в город.

Не охотник яйца я Собирать на бога. У меня, отец, своя Дальняя дорога...

ГЛАВА 6

От ночлега до ночлега Едет ровно Моргунок. У дороги, под телегой, Своя хата-потолок.

На огне трещит валежник Робко, будто под ногой. Двое возчиков проезжих Сонно смотрят на огонь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной. В то же время немало участников сборника к началу войны были уже вполне сформировавшимися поэтами и их стихи по праву вошли в золотой фонд советской поэзии 1930-1940-х годов. Перед нами предстает уникальный портрет поколения, спасшего страну и мир. Многие тексты, опубликованные ранее в сборниках и в периодической печати и искаженные по цензурным соображениям, впервые печатаются по достоверным источникам без исправлений и изъятий. Использованы материалы личных архивов. Книга подробно прокомментирована, снабжена биографическими справками о каждом из авторов. Вступительная статья обстоятельно и без идеологической предубежденности анализирует литературные и исторические аспекты поэзии тех, кого объединяет не только смерть в годы войны, но и глубочайшая общность нравственной, жизненной позиции, несмотря на все идейные и биографические различия.

Алексей Крайский , Давид Каневский , Иосиф Ливертовский , Михаил Троицкий , Юрий Инге

Поэзия