Страна мыслителей

Лежит, значит, он, не шелохнется, кажись, и не дышит. Ну, думаю, неужто помер. Если помер, то плохи мои дела. Упекут за милую душу, и пропадай тогда жена, карьера, а может, и сама жизнь. Перепугался я, крепко перепугался. Стою ни жив, ни мертв, словно в каком-то забытьи, ничего не чувствую. Не знаю, сколько простоял я так, наконец, все же очнулся. Гляжу, а кругом, мать моя, полным-полно народа и все чего-то лопочут, машут руками и нагло тычут в мою сторону, что-то яростно выкрикивая. Черт с ним, думаю, с народом, пущай порычит, может кому и полегчает. Глянул я вниз на землю, вот те и на, а где мужик-то. Мужика-то, кажись, и нет. Пропал, значит, мужик. А народ вокруг волнуется, еще пуще кричит, спрашивает, наверное, куда это я мужика подевал. Хотел было я им ответить, что не девал я его никуда, это он сам куда-то делся. Да не тут-то было. Подскочили ко мне четверо в милицейской форме, поддали пару раз, схватили, да и понесли куда-то. Несут они меня, торопятся, похоже стараются. Донесли они меня, сунули в машину, сунули, значит, да и повезли. Везут они меня и, шепотом эдак, переговариваются, а я как будто и не слышу, дремлю, мол. И вот о чем они шепчутся. Слушай, говорит один, кажись, угробил мужика. Видал, как тот глаза закатил? М-да, задумчиво протянул другой, и сморкнувшись в рукав, добавил: и чего это они не поделили?

Начальник отделения рвал и метал. Кому же приятно ЧП на своем участке. Побеседовали, значит, мы с ним, серьезно побеседовали, побеседовали, да и разошлись, как водится. Он отправился домой, а я на свои законные, как он выразился, пятнадцать суток. Вот так-то пытаться делать доброе дело в наше трудное время, не будучи к этому основательно подготовленным. Вы, без сомненья, спросите, а что стало с тем мужиком? Да ничего особенного, откачали его в больнице, откачали, значит, да и отправили домой. А вообще-то, тот мужик неплохим оказался. Он потом мне и передачу приносил. Теперь он моим личным шофером работает. И если что и поливает, то лишь колеса моего служебного автомобиля.

10.04.90

ИЗ РАССКА30В БЫВАЛОГО

Работал я тогда в Промтрансе. Были прежде такие транспортные объединения, само название которых говорило о характере перевозимых ими грузов. Итак, работал я в промтрансе, работал как и большинство. На работе не задерживался, на работу не спешил. Был у меня в этом Промтрансе сослуживец, можно сказать почти друг. Бывало мы с этим сослуживцем задерживались после работы и дулись до отупения в шахматы. В один из таких вечеров это и произошло.

Мы успели заглотить лишь пару стопок и тут, на тебе, все и случилось, и при том, ох как нервно. Девки от неожиданности аж в штаны набрызгали, а девки, замечу, бывалые. Вы спросите, что, собственно, произошло? А вот что. Только я собрался поднести третью рюмашку, как вдруг раздался такой трам-тарарам, что я с перепугу мало того, что все расплескал, надел эту самую рюмашку прямехонько на кончик своего носа. Но это, как оказалось, было лишь полбеды. Поворачиваюсь на шум. Матерь божья, это еще что такое? Прямо в самой середине кабинета, буквально в паре шагов от меня, пляшет в воздухе синее огненное облако. Пляшет и неимоверно громко трещит, не только трещит, а еще и искрит. И старается при том, похоже, во всю. Это еще что такое, думаю. Только подумал, а уж облака и след простыл, а на месте его, не приведи боже. В общем на месте его, облака значит, образина, и такая образина, что отвратительнее, пожалуй, и не придумать. Ну, что тут прикажешь делать? Короче, я под стол, девки на стол и с перепугу ноги, как водится, конечно же вверх. Сослуживец же мой как стоял в полный рост, так в полный рост и упал задом к верху, лицом, разумеетея вниз. Бери, мол, меня готовенького, даже не пикну. Принюхался, значит, образина, затем осмотрелся и, надо отдать ему должное, не тронул, подлец, никого, даже девок. Осмотрелся этот самый образина да и говорит. Не поверите, по-русски говорит, при том без малейшего акцента, только чуток окает. – Не бойтесь, – говорит – товарищи, я к вам прилетел хотя и с официальным, но дружеским визитом. Мы, ясное дело, не поверили, видали мы таких. Сослуживец так тот аж обиделся, чуть было

в драку не полез, хорошо, что вовремя передумал,

не то, черт знает, что бы из этого вышло? Может и не одолел бы этого образину. Сказал, значит, свою речь образина и, эдак боком мало-помалу, как говорится, медленно, но верно, двинулся поближе к девкам. Поди ж ты, и его туда же потянуло. Ну, думаю, уж дудки. Стой, говорю, куда? И сослуживец мой мне вторит. Не допустим, говорит, чужеземца, не осрамим, братья, земли русской.

а ведь верно он говорит, нельзя нам образину до девок допускать. Он вон какой здоровый, куда нам