Страна, о которой знали все

— О, что вы, я не собираюсь вмешиваться в тренировочный процесс. Я хотел бы всего лишь поделиться некоторыми сведениями, любезно мне предоставленными, — он оглянулся на типа из разведки. — И задать вопрос коменданту базы: полковник, где сейчас находится командир будущей авиагруппы поддержки?

— В отпуске, — сказал полковник. — Все необходимые подписки с него взяты. Надеюсь, он не смылся в русское посольство?

Он «пошутил» так плоско, так подчеркнуто казарменно, потому что на душе вдруг стало тревожно — что-то тут таилось, какой-то подвох, так они и приходят, неприятности, нежданно-негаданно.

— Он в морге, — сказал психолог. — Изрешетил жену, потом стрелял по прохожим, пока снайперы его не прикончили. Похоже, он начал рановато, вам не кажется?

«Уда-ар, — подумал полковник. — Плюха. Ну-ка, как выкрутится наш Морфей? В конце концов я, как комендант, абсолютно ни в чем не виновен…»

— Инцидент, безусловно, прискорбный, — траурно опустил глаза профессор. — Но в итоге он не выходит за рамки аналогичных инцидентов с военнослужащими, э-э… обучавшимися традиционными методами. Согласно теории вероятности такое всегда возможно.

— Nec Hercules contra plures[2],— забывшись, бухнул полковник. На него удивленно покосились, и он заторопился: —Это по-испански: «И святой спотыкается». Я там служил.

— Я думаю, один досадный случай не может опорочить саму идею, — сказал министр, и его свита согласно закивала. — Или вы думаете иначе?

— О нет, — сказал психолог. — Просто страшно, откровенно говоря. Когда я заявляю, что мне страшно, я не вкладываю в эти слова отрицательного отношения к методам тренировок. Я всего лишь пытаюсь — и довольно долго — определить виды, а также предел, порог наших страхов перед военной техникой. Страх перед ядерным оружием давно притупился. Орбитальные лазеры и геофизическое оружие ненадолго сыграли роль подброшенного в огонь хвороста. Генная инженерия чересчур сложна для понимания, чтобы ее бояться. Есть ли какой-то порог, за которым мы утрачиваем всякий страх? И если да, то каковы последствия этого?

«Вот так ты годами и тешишь свою страсть к схоластике — за счет военного бюджета, — подумал полковник. — А идиоты вроде нашего министра тебя слушают — коли уж завели при армии психологов, бюрократическая машина до скончания века будет отпускать на них субсидии. Я же чувствую свое моральное превосходстве- в отличие от психологов я добросовестно оправдываю затраты на меня, квалифицированно выпуская кишки. О вы, благословенные времена кондотьеров и отдаваемых на разграбление городов, и ни одного штатского болтуна рядом…»

Он хотел вступить в разговор, но услышал, что гул истребителя крепнет, приближается. Машинально подумал, что там, наверху, в остроносом ревущем птеродактиле, — не менее тысячи литров горючего, и все брюхо увешано ракетами, которых хватит, чтобы оставить от штабных коттеджей воронку размером с футбольное поле.

Потом подумал то же самое с испугом — рев нарастал, становился невыносимым, — надрывный вой вошедшего в отвесное пике изящного крылатого ящера, и уже не удалось бы расслышать слов, заговори кто-нибудь, но все сидели с идиотским видом, должно быть, не понимали, что это может вдруг случиться и с ними, дурачье, а отчего же нет, если вы играете в эти игры, как и я, все мы sine ira et studic[3] играем в войну, успел подумать полковник, а может, он кричал это вслух, но никто все равно ничего бы не расслышал, страшно-то как, господи, я жутко боюсь смерти — как раз потому, что так хорошо умею убивать, рев парализовал и давил, я же должен жить, чтобы убивать, проклятый Морфей, останется ли что-нибудь от острова…

И был взрыв.

СТРАНА, О КОТОРОЙ ЗНАЛИ ВСЕ

…Я стою у окна, напряженно вслушиваюсь в каждый звук, не отрываю глаз от зеленой стены леса. До него что-то около двухсот метров, мой домик — обыкновенное загородное прибежище охотника — стоит на открытом месте, и только благодаря этому я еще жив. Но те, что за мной охотятся, бросятся в атаку с наступлением темноты, я это знаю, знаю, что они не уйдут, пока не разделаются со мной. Их человек шесть-семь, они вооружены автоматами, а я один, у меня есть пистолет и винчестер. Этого, конечно, мало, но в темноте меня не спас бы и крупнокалиберный пулемет. Так что мне остается надеяться только на эту крашеную грымзу, секретаршу Тэда. Если она найдет его и передаст то, что я просил передать. И если Тэд захочет меня спасать, в чем я не уверен…