Читаем Страна, о которой знали все полностью

— Ну, вот он, блудный сын, — Райли отшвырнул платок, вытащил из карманов газеты и плоскую фляжку. — Прошу…

Я высосал фляжку досуха, потом схватил газеты. На первых полосках красовался портрет полковника Мукиели в траурной рамке. О покойном было сказано много теплых слов, за ним признавали крупные заслуги в деле борьбы с советским влиянием в Африке. Посмертно он был награжден нашим военным орденом. О смерти полковника и разгроме его отрядов было написано с такими подробностями, которых не знал и я… Перебирая газеты, я вдруг наткнулся на улыбающуюся физиономию Бэйба, тоже обведенную черной каймой. Ниже печально сообщалось, что наш резидент в Гванеронии капитан Корберс погиб вместе со штабом Мукиели, и нация скорбит, посмертно наградив его военным орденом и присвоив его имя строящемуся эсминцу.

— Увы, друг мой, увы, — сказал Райли в ответ на мой растерянный взгляд. — Я был уверен в тебе, но не вполне — в нем. Кстати, мы с тобой также награждены военными орденами и повышены в должности. Кроме того, я получил вторую звезду, ты — полковника.

— Значит, историю замяли?

— А иначе и быть не могло. Что же, Шеф отважился бы признать, что свалял дурака, а президент и министерство обороны — что отпустили призраку оружия на сорок миллионов? А сенаторы — что бухали в колокола, не заглянув предварительно в учебник географии? Словом, наши миллионы остаются при нас, потому что отнять их невозможно, не предавая дело гласности. Правда, у руководства был большой соблазн сделать и нас с тобой жертвами гванеронской разведки, но я дал понять, что где-то в частном банке лежат все материалы об этой истории, которые в случае нашей смерти будут переданы политическим противникам президента и европейской прессе. Так что они решили оставить нас в покое — в конце концов эти сорок миллионов упорхнули не из их собственных карманов… Кстати, материалами в самом деле нужно запастись — для страховки.

— Спасибо, Тэд, — сказал я.

— Глупости. Я не альтруист. Просто должен же я отблагодарить человека, который помог мне нажить двадцать миллионов и нашел изящный выход из этой игры. Вот только бедняга Бэйб, ну да что поделаешь… Тетушка Эмилия будет горевать?

— Естественно, — сказал я. — Но в конце концов Бэйб, павший национальным героем, — это то, на что она и рассчитывать не могла.

— Ну вот, значит, все в порядке. Главное, запомни официальную версию, с которой ознакомлены руководство управления и компетентные лица в правительстве. «Гванерония» была грандиозной операцией по дезинформации советской агентуры, в рамках глобальной стратегии. Речь президента прочитаешь в машине.

— А президент, он знает?

— К чему отягощать его лишними заботами? — лучезарно улыбнулся Райли. — Кстати, пикантная новость — в штат управления зачислен географ — видимо, на всякий случай…

В машине я прочитал речь президента. Она была эффектной и запоминающейся, особенно концовка. «Что ж, наши друзья проиграли, — сказал президент. — Случается и такое. Мы забудем Гванеронию навсегда, словно ее и не было…»

Писали и о нас с Райли — все обозреватели единодушно сходились на том, что лично нас ни в чем нельзя упрекнуть, мы сделали все, что могли, а вот правительство и военные проморгали, — если бы они отправили туда больше оружия или войска, кто знает, как повернулось бы…

Что ж, подведем итоги, сказал я себе. Самое время это сделать. На операции я приобрел двадцать миллионов, погоны полковника, повышение в должности и орден. А что потерял? Можно ли назвать моей утратой только смерть Джейн?

В сумасшедший дом угодил старичок Корбишли. Уничтожили принятых за палестинских агентов Дика и Логана. Застрелили единственную женщину, которую я был в состоянии любить. Убили Дорана и Крэга, где-то за городом вытряхнули душу из профессора Мтагари. Потом был полковник Бленгенторн, выпускник привилегированного колледжа, затем — один из людей майора Ехлуми. Наконец, Бэйб. Наверное, есть и другие… Что я приобрел? Не знаю. Но знаю совершенно точно, что уверенность в себе и нашем мире потерял. Понял, что и призраки способны убивать не хуже, чем живые. Понял, какие же мы все сволочи. Так каков итог и в чем он заключается? Была ли наша деятельность хоть краткий миг разумной, нужной и нормальной? Да или нет?

— Ну что ты набычился? — спросил Райли. — Брось, все обошлось, все довольны. А что до… Время лечит и не такие раны, мой дорогой, особенно если пользуется микстурой из двадцати миллионов.

— Слушай, Тэд, — сказал я. — Твой папаша был проповедником, ты должен хорошо знать Библию.

— Ну еще бы. Знаешь, как он меня, бывало, драл…

— Что там у Экклезиаста сказано про ветер?

— Э-э… Всему свое время и время всякой вещи… Нет, не то. Ага! Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя.

— Вот именно, возвращается на круги своя, — сказал я. — Теперь мы с тобой знаем, что такое возможно, теперь нам с тобой будет очень страшно, и этот страх засядет в нас до самой смерти…

— Ерунда, — сказал он.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»

Похожие книги