Страна потерянных дорог

Жгут для раны не требовался, ведь крупные артерии не были задеты. Так что убрали куски породы из поврежденной лапы, промыли и обработали, ливанули медицинского клея и свели края раны, прикладывая все силы. Максу казалось, что он пытается вытолкать в одиночку легковой автомобиль из грязи. Все-таки одна лапа Шалы была с половину Коня, если не больше.

— Все, схватилось, отпускай, — скомандовал Костя, вдруг упав на камни реки и пытаясь отдышаться.

— Может обезбол? — заметил Макс, слушая пусть и чуть утихший, но все равно душераздирающий двухголосный плач Шалы, который отражался от валунов вокруг и разносился эхом по долине.

— Бутылка, там, синяя. Просто ливани, — Костя говорил словно задыхаясь. — Колоть нельзя, не будет чувствовать ногу — может подвернуть на камнях, а нам надо отойти от реки… найти место…

— Так, парень, лежи и дыши, — скомандовал Макс, касаясь плеча Кости. — Это адреналиновый отходняк, дух переведи, скоро отпустит.

Из кабины вылезла Ника, спросила, что нужно принести.

Костя вдруг подполз к Шале и стал ее гладить, затем уткнулся лицом в мокрую от воды шерсть и задрожал всем телом. Макс деликатно отвернулся и стал осматривать ногу зэфки дальше. Кажется, пронесло — ни переломов, ни кровотечения. И Шала все-таки смогла перепрыгнуть поток, так что они на другом берегу.

Макс полил между подушечками лапы обезболивающий раствор, и уже через пару минут Шала перестала скулить. Еще через минуту в бок Коню уже тыкался большой черный нос, благодарно и ласково.

— Ну-ну, моя лапушка, все хорошо! Ты у нас умничка, ты у нас сильная и смелая, — нежно приговаривал Макс, гладя и почесывая мохнатую морду одной головы, пока вторая с интересом рассматривала поврежденную и пролеченную лапу.

Руки немного тряслись, но в целом, легко отделались. Подошла Ника с фонариком в одной руке и флягой с водой в другой. Макс благодарно кивнул, поняв, что так и не ответил на ее вопрос, что нужно.

Только попав в круг света, он осознал, что сумерки становятся все гуще и темнее.

— Так, Костя, давай осмотримся и найдем место для ночевки. Нельзя оставаться у реки, чуть какой дождь выше по течению — и нас за считанные минуты смоет, — скомандовал Макс, делая вид, что не замечает опухших глаз оператора. Благо, тот уже пришел в себя, да и Шала тоже оправилась и от боли, и от потрясения.

— Я обещаю, что буду тебя слушать, — заметил Костя, подходя ближе к Максу и хватая его за плечо. — Во всем, обещаю!

— Ладно-ладно, — дружелюбно ответил Конь, похлопывая парня по руке. — Ты тоже оказался прав, Шала смогла перепрыгнуть. И не во всем меня надо слушаться, а только в боевых, точнее, в стрессовых ситуациях. В плане социальных отношений и прочих мирных тонкостей у тебя и Ники больше опыта и понимания. Но все это подождет до привала. Шала сможет встать?

Толстая зверушка смогла. Не сразу, аккуратно и медленно, боясь новой боли, она сначала подтянула под себя раненую ногу, а потом осторожно встала. Сильно прихрамывала, то ли от страха нагружать лапу, то ли от остатков боли. Макс надеялся, что не из-за какой-то другой травмы, которую сразу и не заметить. Растяжение или поврежденное сухожилие, например.

Ника поднялась обратно в кабину, чтобы сообщить Майе новости, присмотреть за котенком и за ситуацией внутри. А Макс и Костя пошли по берегу, подсвечивая себе дорогу фонарем и внимательно глядя на то, как двигается Шала.

Перед тем, как покинуть чистые камни реки, Макс настоял на том, чтобы обмотать поврежденную лапу Шалы кусками брезента. Впереди шла грязь, и, пусть рана находилась высоко, был риск инфицирования. Конь сделал перевязку полосами плотной ткани, распустив на это дело один из тентов, которыми накрывался груз.

— Вот, теперь у тебя есть красивый носочек, — улыбнулся Макс зэфке, которая лупоглазо таращилась на процесс бинтования. Когти остались снаружи и не были замотаны, так что сцепление не ухудшилось.

Шала опустила ногу, немного потопталась и, кажется, вполне оценила обновку. А Макс подхватил с земли фонарь и на миг замер, оглядывая себя. Еще в кабине переоделся в «домашнее», в старый камуфляж, и теперь он весь был залит кровью, от воротника куртки до сапогов… Черт! Вроде бы рана не была серьезной, и, наверное, для такого огромного зверя крови натекло немного, но хватило, чтобы залить и Костю, и Макса.

Ладно, сначала лагерь, потом все остальное. Хоть от запаха и мутило, а в голове столько жутких воспоминаний проносилось, что хотелось немедленно стянуть с себя окровавленные шмотки. И часов пять пролежать в ванной, пока не останется даже намека на этот мерзкий запах.

Когда поднялись на берег, туда, где шла мягкая земля, зэфка стала идти увереннее и уже так не хромала. Это вселяло надежду.