Страна счастливых (сборник)

Наконец паук отказался от борьбы с опасной добычей. Описывая широкие круги, он побежал по своей паутине вокруг осы, торопливо обрывая нитку за ниткой. Наконец опутанная сетями оса рухнула на землю, на самый край оврага. Беспомощно барахтаясь и запутываясь все больше и больше, она покатилась вниз по крутому склону.

— Ага, — обрадовался профессор, — а, ведь, это, кажется, мне наруку!

Он подбежал к оврагу, нагнулся и посмотрел вниз. На дне оврага билась и корчилась огромная оса. Она выгибала полосатое туловище, каталась по земле, стараясь освободиться от паутины, но паутина опутывала все плотнее ее крылья, ноги, голову.

Профессор побежал по краю оврага, озабоченно посматривая по сторонам.

И вот, наконец, он нашел то, что было ему нужно в эту минуту — большой камень с острыми углами. Поднять его профессор, пожалуй, не взялся бы. Камень был в несколько раз больше самого Ивана Гермогеновича, Но, к счастью, он висел над склоном оврага. Стоило только качнуть его хорошенько, как он обрушился бы вниз — прямо в овраг.

Профессор уперся ногами в землю и принялся раскачивать камень.

Работа была нелегкая. Камень шевелился, качался, как гнилой зуб, но все же держался крепко.

— Врешь, — пыхтел профессор, — врешь! Качаешься, значит — упадешь.

Всего только каких-нибудь пять минут назад профессор мог бы столкнуть этот камень в яму одним щелчком, но теперь это было не так-то просто.

Иван Гермогенович раскраснелся, запыхался. Лицо его покрылось потом.

Тут же, неподалеку от него, трудился и паук, сооружая новую сеть. Почти над самой головой профессора сновал он взад и вперед. На брюхе у него профессор разглядел четыре бугорка.

— Паутинные бородавки! — вспомнил Иван Гермогенович.

Однако теперь было бы смешно называть эти мешки бородавками. Каждый из них был не меньше головы профессора.

Раскачивая камень, профессор следил за работой паука.

Он видел без микроскопа сотни дырочек в паутинных бородавках. Из этих дырочек сочились капельки тягучей жидкости. Они вытягивались, как нити, тянулись за пауком и тут же свивались в толстые тросы.

Иван Гермогенович почувствовал наконец, что камень поддается. Тогда он собрал все силы, уперся плечом в камень, а ногами в землю и так налег на серую глыбу, что она сдвинулась с места.

С гулом и грохотом посыпалась земля. Камень качнулся еще раз и, поднимая столбы пыли, рухнул вниз.

Когда пыль осела, профессор увидел камень внизу, в овраге. Под ним извивалась оса. Только ее длинное полосатое брюшко виднелось из-под камня.

— Отлично! — сказал профессор и побежал вниз по склону.

Когда он наконец спустился на самое дно оврага, оса уже не шевелилась. Профессор толкнул ее ногой, потрогал руками — она не двигалась. Тогда он спокойно принялся за работу. Целый час возился профессор, пока ему не удалось вытянуть из тела осы что-то похожее на длинное копье.

Это было осиное жало. Теперь в руках у профессора было надежное оружие. С таким копьем не страшно бродить по этим джунглям.

Следовало подумать и об одежде. Как-никак, а бродить голым по лесу профессор не привык.

Ловко орудуя копьем, Иван Гермогенович разрезал паутинные сети, в которых запуталась оса; потом расплел их и обмотал вокруг себя. Мягкие, шелковистые веревки плотно обвили его тело. Костюм этот был не слишком красив, но зато прочен.

— Я в нем как в панцыре! — сказал вслух профессор, с удовольствием осматривая себя в новом облачении.

С копьем на плече профессор выбрался из оврага и направился к пруду. Прыгая по изрытой земле, он то и дело останавливался, прятался за зелеными стволами, опасливо поглядывая по сторонам.

Эти предосторожности были не напрасны. Зеленый лес кишмя-кишел прыгающими, бегающими, ползающими и летающими животными.

Сражаться с ними у профессора не было никакой охоты. Он решил пустить в ход свое оружие только в том случае, если кто-нибудь на него нападет.

Высоко над землей качались розовые, голубые, желтые звезды, кувшины, колокола, шары.

В светлой чаще леса то тут, то там свешивались зеленые полотнища, точно языки чудовищных животных.

— Надо полагать, это листья, — сказал профессор, щурясь от солнца. — Ну, а это что?

Запрокинув голову, Иван Гермогенович смотрел на мохнатые гигантские шары, поднимавшиеся высоко над лесом. Из них, точно колючки ежа, торчали во все стороны свекольно-красные трубочки.

«Что же это такое? — подумал профессор. — Уж не клевер ли? Так и есть, клевер».

Рядом с клевером, высоко наверху, качались лиловые колокола. Они просвечивали на солнце, и земля под ними казалась тоже лиловой.

— Ну, вас-то я знаю, — весело сказал профессор, — о вас стихи даже написаны:

Колокольчики мои,
Цветики степные…

— Хороши, однако, цветики! — засмеялся Иван Гермогенович и покачал головой. — Если такой цветик упадет на меня сверху, вряд ли я и в живых останусь.

Разглядывая с любопытством новый незнакомый мир, профессор пробирался сквозь заросли зеленого леса.

Скоро перед его глазами открылась водяная гладь.

Вода сверкала на солнце, как огромное зеркало.

Профессор ускорил шаги.