Страна счастливых (сборник)

— Было время, — сказал он, — когда бумагу приготовляли исключительно из тряпок. Ученый Яков-Христиан Шефер, который жил сто пятьдесят лет назад, исследуя жизнь насекомых, научился у них делать бумагу из древесины. Рассматривая однажды гнездо осы, он заметил, что оно сделано из материала, который похож на бристольский картон. Он проследил за работой ос. И тут он обнаружил, что осы жуют кусочки древесины и приготовляют из нее отличную бумагу.

Но в то время на открытие Шефера никто не обратил внимания.

Прошло еще пятьдесят лет. Другой ученый, Келлер, напомнил людям про открытие Шефера и напомнил кстати. В бумаге тогда уже сильно нуждались, а тряпок нехватало. Попробовали делать бумагу, как ее делают осы, из древесины. Сначала ничего не выходило, а потом дело наладилось. С тех пор почти вся бумага изготовляется исключительно из древесины.

— Ох! — сказала Валя, выслушав лекцию. — Значит, тут поблизости осы есть. Давайте-ка скорее домой пойдем!

— А и в самом деле пора домой, — спохватился профессор.

Путешественники вернулись в пещеру.

Утром, чуть свет, они перекатили на корабль последние бочки, перенесли матрацы, захватили с собой яйца светляков.

Одно яйцо, как сигнальный фонарь, Карик прикрепил к верхушке мачты.

Карик суетился больше всех.

Он бегал по кораблю и настоящим капитанским голосом кричал:

— Эй, на юте! Подобрать шкоты!

— А что такое «на юте»? — спрашивала робко Валя.

— Ну, там, где ты стоишь, — это и есть ют. Корма, значит. Так подбирай же шкоты!

— А что такое шкоты?

— Шкоты, это — веревки.

— А нельзя ли, — робко спросил профессор, — корму называть кормой, а шкоты — веревками?

Карик только усмехнулся.

— Ну что ж, называйте. Но я тогда буду называть муравьиные коконы муравьиными яйцами.

Профессор схватился за голову.

— Нет, нет, только не яйца, а коконы! Уж я как-нибудь усвою твою морскую тарабарщину.

Карик опять заметался по кораблю и громовым голосом закричал:

— Отдай концы! Марсовые по местам! Поднять сигналы!

Профессор выбрал причальную веревку и сложил ее на корме.

Валя подобрала шкоты.

«Карабус» был готов к дальнему плаванию.

«Хорошо бы, — думал Карик, — пальнуть из пушки перед тем, как покинуть гавань…»

Но, к сожалению, пушки не было.

Карик прошел по кораблю, переваливаясь с боку на бок, как заправский моряк, оглядел свою команду и сплюнул за борт.

Минута была торжественная.

Карик поднял руку вверх.

— Внимание!

Команда следила за своим капитаном, не спуская с него глаз.

— Зюйд-вест! Полный вперед, тысяча чертей и одна ведьма!

— Есть, капитан! — гаркнул Иван Гермогенович и весело подмигнул Вале.

Валя отпустила шкоты. Ветер заполоскал паруса. «Карабус» дрогнул, качнулся, точно раздумывая, плыть ему или остаться в гавани.

— Полный вперед! — крикнул капитан.

«Карабус» вышел в дальнее плавание.

Дул ветер.

По воде бежали белые барашки. Корабль качало, подбрасывало на волнах. Брызги летели в лицо мореплавателям. Славный корабль мчался, черпая бортами воду.

Вокруг «Карабуса» шныряли какие-то странные живые существа. Они обгоняли корабль и резвились, точно дельфины.

Одно из них, похожее на кролика, с рогами оленя, но совершенно прозрачное, долго плыло рядом, не отставая от корабля путешественников.

У этого причудливого животного можно было разглядеть сквозь прозрачную оболочку все внутренности.

— Кто это? — спросила Валя.

— Это самая обыкновенная сида, — ответил профессор, — одна из сотни водяных блох.

Валя стукнула сиду по голове палкой. Сида исчезла.

Весь день мчался «Карабус», рассекая носом волны. Карик сидел на мачте, зорко поглядывая по сторонам.

— Эй, капитан! — закричал профессор, — не видишь ли ты наш маяк?

— Есть маяк! — заорал сверху Карик.

— Где?

— Да нигде! Никакого маяка не видно!

— А что же ты говоришь «есть»?

Карик ничего не ответил.

— Что же ты молчишь?

— Странно, — пожал плечами Карик, — надо ж понимать морской разговор. Когда говорят «есть», это значит «слышу» или «понимаю». Вот и все.

Иван Гермогенович покачал головой, но больше не сказал ни слова.

«Карабус» мчался на всех парусах. Но вот солнце поднялось высоко, и ветер стих.

Теперь корабль лениво тащился по мертвой зыби, еле-еле покачиваясь. Паруса обвисли. Капитан приуныл.

Путешественники сели у борта и свесили в прохладную воду ноги.

В колеблющейся воде резвились водяные животные. Они сновали среди зеленых подводных лесов, которые поднимались с темного дна озера.

Валя растянулась на палубе и, свесив голову через борт, рассматривала качающиеся на дне заросли.

Но вот подводные леса кончились. Дно было теперь серое, холмистое. По склонам холмов ползали извиваясь гигантские красные змеи. Их было так много, что дно казалось красным.

— Ой, сколько их! И кто они такие? — спросила Валя.

Профессор наклонился.

— Кулицида хирономус… А попросту, по-русски, личинки комара-дергуна… Прекрасный рыбий корм. Любимая пища всей мелкой рыбешки.

— А почему их называют дергунами?

— Да потому, что они всегда дергают, сучат ногами.

— А другие комары тоже дергуны?

— Нет, — сказал профессор, — так называют только один род комаров. У других — другие названия.