Страна слепых, или Увидеть свет

…Мрак наполняется незримым присутствием. Оно прибывает постепенно, словно живая темная вода.

Шорох вместо шагов. Откуда-то издалека доносятся и другие звуки, которые отвлекают внимание, уводят в сторону, будто цепляющее взгляд мерцание миражей на горизонте.

Слияние времени и темноты.

Слепота.

Медленное удушье…

В холле включается электрический свет. Я давно не видел ничего подобного. Лампы горят тускло, вполнакала. То, что раньше называлось аварийным освещением, теперь кажется почти чудом. Лора куда-то пропала. В ее исчезновении нет ничего чудесного. Вероятно, она просто отправилась побродить в желанной темноте. Вспомнила блок D. Услышала голос Ноя. Голос своего хозяина. Решила навестить его. Получить благословение… Хорошо, что я недолго оставался его пациентом. («А как насчет Санты?» — Засевший В Печенках знает мои слабые места лучше меня самого.)

…Становится холодно, нестерпимо холодно. Дыхание вырывается из ноздрей облачками пара, который затуманивает и без того зыбкое видение. Вдруг замечаю: то, что я раньше принимал за пыль, — тонкий слой снега. Крот опускается на колени и начинает слизывать снег со своего пса-поводыря. Блад в свою очередь лижет присыпанную нетающим снежком руку хозяина.

Урчание. Обоюдное удовлетворение…

28

Солнечный свет проникает в холл через стеклянные двери. Старикашка скрючился на диване, втянул голову в плечи, даже как будто сделался меньше ростом. Его по-прежнему сотрясает дрожь. Он напоминает мне ощипанную птицу. Я могу в любой момент свернуть его цыплячью шею, но не вижу в этом ни малейшего смысла. Он такой же раб темноты, как и все прочие твари. И в отличие от пациентов Ноя ему отказано даже в благословении и надежде на вечный свет.

Блад лежит возле его ног. Если пес что и может слизывать, то лишь собственный гной с хозяйских ботинок. Лора, безумное дитя, бесшумно скользит вокруг аквариума, как когда-то вокруг кресла в конференц-зале ковчега. Похоже, Оборотень снова сменил фазу. Ну и кто мы теперь? Лицо девушки скрыто под маской, которая перевернута подбородком вверх. Кое-что ей, вероятно, видно через прорезь рта, но немногое. Общее молчание.

Тот самый лощеный тип из (моего прошлого?) моего сна появляется в глубине холла и поднимает руку. То ли приглашает, то ли повторно предупреждает. У него багровая влажная ладонь, а может, дело в специфическом освещении. Если он все же приглашает, то еще не поздно отказаться. Выход из отеля всего в нескольких метрах от меня, но дальше — безысходность, обратный путь упирается в глухой тупик, где поджидают агония, галлюцинации, бред и бессилие. Все то, что олицетворяют старик и пес. Правда, имеется альтернатива — Черная Миля. Дорога в один конец и, тем не менее, не имеющая конца. Куда по ней вернешься? Разве что в мотель «Дрозды», к обольстительным миражам Красной Ртути. Туда, где слишком много ям, в которые проваливается и без того хромающая реальность.