Страна слепых, или Увидеть свет

Он свернул с лестницы в коридор, устланный ковровой дорожкой, и я последовал за ним. Отсветы полуденного солнца остались за поворотом; все больше становился перевес в пользу темноты, но еще можно было различить картины на стенах: женщины в летних платьях возле большой воды, лодки, шезлонги, зонты, террасы кафе. С красотками соперничали только машины необычных очертаний, словно отлитые из огромных капель металла. Женщины выглядели примерно так же как те, что давно высохли между журнальными страницами, однако здесь, при странном тусклом свете, под шепот ветра и океана, на черт знает какой высоте над поверхностью земли, они казались мне прекрасными и хрупкими вымершими существами, которые чудом сохранились в пятнах краски, будто насекомые в янтаре, чтобы заставить меня сожалеть о том, как много я потерял, опоздав родиться во времена их безраздельной власти.

Но двери были куда важнее картин. Одинаковые и безликие, спрятавшие обещанное за мнимой упорядоченностью чисел, они напомнили мне о мальчишке с его домино, который остался в блоке D, и еще о том, что отдельные костяшки имеют значение, а их комбинации — и подавно. Стены разделяли пространство на части; двери превращали его в лабиринт. Я столько раз оказывался в тупике, что и теперь ожидал худшего: даже если когда-то существовал выход из лабиринта, то он давно замурован.

Остановившись перед дверью с номером 707, незнакомец обернулся и сказал:

— Пока ты не прострелил мне колено, предупреждаю: я не знаю, что там, за дверью. Сразу отвечаю и на следующий вопрос: может быть, знает тот, кто подбросил тебе ключ. Кто бы это мог быть, а?

— Хочешь сказать, это не ты?

— Нет, конечно. Я всего лишь слежу за тем, чтобы люди вроде тебя соблюдали здешние правила.

Один из моих «невидимых друзей» — конечно же, тот, который надеялся уцелеть, когда сдохнут все остальные, — был не прочь поболтать:

— И часто тут бывают люди вроде меня?

— Нет. Потому мне и нравится эта работа.

— Хорошо платят?

— Позволяют существовать.

— Немало.

— Рад, что ты это понимаешь.

— Так что там насчет правил?

— Первое и главное: не ломиться в двери, от которых нет ключа.

— А кто-нибудь пытался?

— Спроси об этом у Вика. Он расскажет… если вспомнит.

Мне даже стало интересно, чем и как остановит меня блюститель здешних правил, если я попытаюсь их нарушить. Но, скорее всего, это сделает уже не он. Лучше не проверять.

— Ну ладно. Что-нибудь еще?

— Не теряй времени. По тебе не скажешь, что у тебя есть пара лишних минут.

После этого незнакомец удалился по коридору в направлении, противоположном тому, откуда мы пришли. И снова мне потребовалось некоторое усилие, чтобы преодолеть искушение разом покончить со всеми правилами, выстрелив ему в затылок. И заодно покончить с проклятой болью. Остановила меня неизвестность — правда, совсем другого рода, нежели та, что ожидала за дверью номера 707.

Санта любил потрепаться и об этом — о неизвестности разного рода. Надо же, я вспомнил его именно тогда, когда появился веский повод усомниться в относительной ясности сознания, Она сменилась, как назло, странным и неприятным вывертом восприятия — внезапно все вокруг засияло слепящим ультрафиолетом. Я еще успел подумать: вот так и должно сиять безумие. Зажмурившись, пережидая нестерпимый блеск, я застыл, будто тварь на дороге в лучах фар. Это длилось, наверное, всего лишь несколько секунд, но мне показалось, что через мою голову протащили десяток полуразложившихся трупов. От каждого слова, произнесенного толстым евнухом, несло как из разрытой могилы. Сам он, затерянный среди ядовитых теней, распространял заразу неотвратимой гибели. И вдобавок Засевший В Печенках присвоил себе его голос:

— Что бы ты хотел узнать, сынок? Точную дату своей смерти? Это вряд ли. Услышать в подробностях, что сделали с твоей матерью и как именно ты был зачат? Тоже вряд ли. Ты же не извращенец, правда? Я хочу сказать, не из тех, у кого сразу встанет от слов легчайших повести моей… Другое дело, если ты спросишь: кто это сделал? А для чего, кстати, тебе это знать? Не для того же, чтобы сказать ему спасибо или поссать на его скелет. Гораздо важнее, что за дерьмо у тебя в крови и почему ты родился зрячим… Может, это и не ты убил своего папашу и изнасиловал сестру, родившую ублюдка с «третьим глазом», — но разве ты уверен в этом?..

В общем, неизвестность заставляет притормаживать — даже тех, у кого нет лишней пары минут. Мысли падали, тяжелые и зловонные, как ящики с тухлой рыбой. Шире открыв глаза, я не мог понять, что заставляло меня щуриться в полумраке. Ультрафиолетовое свечение погасло, а мне казалось, будто здание отеля выгорело дотла. Незнакомец исчез, и не осталось свидетельств того, что он действительно существовал.