Страна терпимости (СССР, 1951–1980 годы)

Норильск – это зона, это зимняя тьма.
Ну, а мы жили-были, не сходили с ума.
Норильск – это валенки, телогрейки, меха.
После этого города все чепуха.

И сопрано Руслановой, и мороз пятьдесят,

И на площади – Ленин, полстолетья назад.
Город злой мерзлоты, город зоны и тьмы,
Никогда не держал он для духа тюрьмы.

Было: пурги сбивали нас яростно с ног,

Но по школам мы шли, пусть не знали урок.
Нас, детишек, мело, как сметало с земли.
Ну, а мы уцелели, мы что-то смогли!

С политзеками ели мы хлеба краюшку,

а родители пели с матерками частушку.
Окуджава запретный из общаг нам звучал,
Был у нас, норильчан, тыщевольтный накал.

И мы жили, мы были и лабали чарльстон,

Правда, не было храма, мы не слушали звон.
Не звенели в Норильске – чисто – колокола…
Норильчане мои, где же вера была?

Где же вера в Христа, в Будду или Аллаха?

Ведь, восставши из праха, мы становимся прахом.
Жаль, что истину эту мне изрек не Норильск.
Но остались от юности жажда знаний и риск.

Норильчане мои, где же вера была?

Знать, сгорела она в ваших душах дотла,
Знать, осталась она где-то там, за колючкой —
Вместе с охрами злыми, парашей вонючей…

Нас, детишек, мело, как сметало с земли!..

Ну, а мы уцелели, мы что-то смогли.
Я безбожником город в своем сердце храню.
«Аз воздам!» – только я никого не виню.

1955-1963  гг. (написано 31.03.99  г.)

Из дневника: 1963 год. Отъезд из Норильска навсегда.

Да, не зря говорят: лучшее – враг хорошего. Мне было очень хорошо, а хотелось еще лучше, а вот теперь, пожалуйста! Никогда мне не было так горько и тяжело. Я даже не думала, что так привыкла к Гивке, что мне будет так трудно без него. Кажется, наоборот я должна забывать его, а получается, что с каждым днем я все больше хочу увидеть его. Неужели я по-настоящему люблю его или настолько привыкла, что не могу без него? «Разлука для любви, что ветер для огня, маленькую любовь он потушит, а большая разгорится еще сильнее». Неужели это относится ко мне? Но почему тогда у меня нет ничего похожего на любовь, которую описывают в книгах?

Я, наверное, как увижу его, так потеряю голову от радости. Как, как понять мне мое чувство? Какое определение ему: любовь, увлечение, привычка?

Тогда увлечение? Но не может же увлечение длиться так невыносимо долго? Любовь? Хотя я и бросаюсь такими словами, как люблю, обожаю и т.д., но все-таки боюсь думать, что я понастоящему люблю. Потому что с любовью справиться очень трудно, особенно мне почти невозможно, что же я тогда буду делать? Как жить? Самое страшное, что он не любит меня. Если бы я нравилась ему, все было бы совершенно по-другому, я не мучилась бы так, не страдала, не переживала. А то с таких лет (16) портить нервы, сердце… Что со мной дальше будет? Но я не в силах остановить свое влечение к нему, я тянусь как к свету, к воздуху, А как жить без света, воздуха? Невозможно. Знает ли он, как сильно мое чувство? А если и знает? Сердцу не прикажешь. Уж если сердце выбрало кого-то, то ничто не может остановить его в достижении цели. Но неужели мое чувство не может совершить чудо? Неужели его сила не может вызвать ответное чувство?

Но не все же мне время думать только о плохом. Так я вообще заболею от тоски и обиды. Стоило мне в Норильске не увидеть его дня два, как я уже ходила сама не своя. А теперь? Прошел почти месяц!!! А еще бабушка надвое сказала, увижу ли я его вообще. Я даже врагу не пожелала бы таких переживаний, такой тоски. Неужели так устроена жизнь: за минуту счастья расплачиваться часами несчастья? Плохо, очень плохо! Но, се ля ви, пора привыкнуть. Хватит разводить философию. Это в 16-то лет! Нашла достойное занятие.