Страна Живых

- Сейчас, подождите Вы минутку, - он вбежал в первый бокс и остолбенел. То ли от стресса, то ли от недосыпа, но события виделись ему, как видео в замедленной прокрутке. Зрелище было то еще. Он видел, как вытягивается лицо у Коновалова. Больной стоял на карачках над уткой, и тужился, пытаясь помочиться.

От натуживания повязка промокла кровью, и, медленно переворачиваясь вокруг трех осей, шлепнулась на чистую простынь. Крупные капли крови летели из раны, зависали в воздухе, впитывались в белоснежную ткань простыни.

«Нет!» - мысленно орал Вова, переворачивая больного на спину, забирая утку, и наблюдая,  как из подкожки пульсирует малюсенький артериальный сосуд. Больной был уже в крови, а Коновалов еще даже не успел сменить выражение лица.

- Сосуд надо перевязать, - Вова прыгнул за набором, раскрыл, отметил время.

7-20! Он сунул ординатору – хирургу зажим и шелк, сам привел в порядок операционное поле, соорудил новую повязку, убрал следы крови, одернул простынь, В коридоре уже полно народу, трое или четверо заведующих, доценты, и ни одного медбрата!

7-25 – Крабов появился в дверях отделения. Доценты трусили ему навстречу, но старый жрец Асклепия уже смотрел куда-то вбок и вверх, поверх голов, прислушиваясь к необычному шуму в первом боксе.

Он оттер заведующих, дежурного врача Вову, прижимавшего к себе великолепно заполненные истории, и вплыл в бокс. Ординатор закончил лигировать сосуд, воровато пытаясь скрыть следы своей деятельности. Доцент в ужасе округлил глаза – больной не был приведен в должное положение с поднятым головным концом! Напротив, он лежал абсолютно плоско, как нильский крокодил, да еще и без игрушки для раздувания!

Крабов мрачно пожевал губами.

Папа попытался взять на себя инициативу, попер было с докладом, оттирая Вову, но Крабов величественным жестом пресек разговоры.

Он постоял, засунув в руки в карманы халата, обвел взглядом толпу, застывшую, как в финале «Ревизора». Сделал скорбное лицо, качнулся вперед-назад, внимательно и цепко скользнул взглядом по больным, махнул рукой, и прошествовал во второй бокс. Доценты трусили следом, опустив очи долу. Папа озабоченно глядел на Вову: «Что ж ты, голубчик, тебе важное дело доверили, а ты все просрал!».

Толпа в глубоком молчании вползла во второй бокс, и замерла, прислушиваясь к прерывистому журчащему звуку. Вова поднял глаза и остолбенел второй раз за дежурство: Кондюков решал свою проблему самостоятельно, целясь струей в горлышко бутылки из-под нарзана. На полу растекалась лужа неучтенного диуреза, капли барабанили по ботинкам Крабова.

- Ну, чего уставились? – прогремел Кондюков, - вон сколько рыл, а утку принести некому!

Он сдвинул набок маску, проревел:

- А ну, пошли отсюда, бездельники!

Крабов поднял к небу указательный палец, и двинулся прочь из отделения. Доценты прыгали вокруг него, как кролики вокруг кактуса, заведующие ждали грозы в своих владениях, Папа махнул рукой, врач Эрик сочувственно смотрел на Вову:

- Повеселились за ночь, ага?

Через неделю больная из третьего бокса умерла. Ее состояние непрерывно ухудшалось, пока не наступила смерть от некупируемой гипотензии, острой почечной недостаточности. На вскрытии обнаружилось аутоиммунное поражение почек из-за реакции на некачественный импортный кровезаменитель.

Эти сутки закончились, но не закончилась рабочая смена. На утренней общебольничной конференции были подведены итоги дежурства, по полной влетело доцентам, ассистентам кафедры, отрикошетило по рядовым кафедральным сотрудникам.

Справедливости ради, стоит сказать, что удар все же не затронул Папу и его починенных. Папа не подчинялся кафедре, его начальником была администрация больницы в лице Главного врача, а тот вел с кафедрой позиционную войну. Да и какой смысл имело разносить реаниматологов, которые работали на голом энтузиазме, иногда за гранью человеческих возможностей?

Вова отстоял еще две плановые операции, к счастью, прошедшие совершенно гладко, выпил еще чаю, и пошел в отделение хирургии осматривать прооперированных накануне больных. Там он столкнулся с переведенным уже обратно Кондюковым, ухмыльнулся, и пожелал ему выздоровления. Потом нужно было осмотреть еще семь пациентов на предмет возможной операции. Вот тут уже Вова почувствовал, что устает. Он дописал последнюю историю, вернулся в реанимационное отделение, позаимствовал железную каталку, бросил на нее сложенную вчетверо простынь.

- Игорь, разбуди меня в шесть! – обратился он к пробегавшему мимо медбрату.

Тот кивнул, и скрылся во втором боксе, - там принимали тяжелого больного после обширной плановой операции. Врач Эрик проверял аппарат искусственной вентиляции легких, врач Елена Викторовна заказывала эритроцитарную массу, Папа озабоченно раздавал распоряжения, но Вовы это уже не касалось.

Смена закончена.

Вова лег спиной на жесткую каталку, переплел пальцы на груди, и вырубился.

Глава 21