Страницы истории сельскохозяйственной науки ХХ века. Воспоминания учёного

У бабушки я прожил недолго и все последующие годы занимал светлую комнату в богато обставленной просторной квартире М. В. Богданович, учительницы музыки в Епархиальном училище, окончившей Московскую консерваторию во времена Н. Рубинштейна. Заодно я брал у нее уроки игры на рояле и пользовался в свободные часы ее великолепным инструментом. Итак, бурса держала меня в своих жестоких руках на уроках в классе своим безотказным ритмом жизни, быта, дисциплины, своими узами товарищеских связей, но она не касалась моей второй половины рабочего времени и это, конечно, сказалось на формировании моей личности.

Кто же и как формировал наши личности? Административным главой училища считался смотритель Дмитрий Михайлович Смирнов. Среднего роста, рыхлого сложения, облысевший старик с седой бородой-лопатой не пользовался авторитетом. Вел он скучно и монотонно самый скучный предмет – катехизис, в котором основные положения христианства вдалбливались в молодые головы в виде непререкаемых аксиом, изложенных в тонком учебнике. Эти аксиомы нужно было знать наизусть и отвечать пулеметным порядком, как при занятиях воинским уставом в старой царской армии. «Митя» (такое было его прозвище) при этом подходил к первой парте и опирался на нее брюхом. Догадливые молодцы надраивали это место мелом, который и переносился на вицмундир нашего смотрителя. Особую ненависть он вызывал у «настоящих» бурсаков. Дело в том, что «Митя», пользуясь своим высоким положением, использовал все отходы бурсацкой столовой на откорм свиней. Дальний угол двора училища был занят его свинарником, в котором десяток-другой огромных хряков на глазах ошеломленной публики», громко чавкая, уплетали отходы столовой. На этом «Митя», видимо, здорово прирабатывал, нисколько не считаясь с падением своего морального авторитета.

Шутники из старших классов решили посмеяться над своим начальником, используя его трусливый характер. После работы, вечером, смотритель любил гулять по соборному саду, а тогда он был густой. Наиболее басовитые из учащихся прятались на пути его маршрута в плотные кусты и по мере его приближения заутробным гласом взывали тихо замогильно: «Митя… Митя…!» Суеверный смотритель тогда ускорял шаг и, наконец, на рысях выкатывался из садика. И так многократно…, пока это не стало известно его «педелям», с помощью которых эту мистификацию прекратили.

Помощник смотрителя священник Александр Федорович Бечин, кандидат богословия с академическим значком на рясе (серебряный крестик) был полной противоположностью своему начальству. Молодой, тонкий, аскетического монашеского вида, с жиденькой курчавой бородкой, всегда в простом черном подряснике, недоступный острый взгляд, неулыба – он как-то сразу не понравился учащимся. С его появлением усилились облавы надзирателей на катки, театры, биоскопы (кино), квартиры. При посещении квартир в постные дни он обязательно требовал пробы приготовленных блюд. Шутки с ним были плохи. Бурса и духовная академия отточили в Бечине классический тип ортодоксального воителя за чистоту православия и монархизма в России. Этот стопроцентный черносотенец получил прозвище «дерюги», с которым и закончил свой короткий век. С наступлением Октября он был расстрелян.

Три надзирателя несли полицейские функции. Самым злым и опасным был Чернозатонский по прозвищу «Леша». Высокая жердь с маленькой головкой и рысьими глазками, прикрытыми, как у настоящих детективов, темными очками. Во время уроков его головка с очками неожиданно появлялась у высокого дверного оконца, и все озорники сразу попадали в его маленькую записную книжку. Специальность педеля-фискала ему нравилась, и он часто проявлял в ней спортивный интерес. Надо было видеть, как он охотится за жертвами, чтобы убедиться в этом. Звонок об окончании большой перемены! Долговязый Леша мягкими тигровыми прыжками спешит к углу продуктового сарая, маскируется за ним и быстро записывает фамилии разыгравшихся на гигантских шагах ребят. Нет прямо подойти к ним и сказать: «Что вы здесь болтаетесь? Звонок пробил!» Таким фискалом служить бы в жандармском управлении, но, видимо, и здесь они были нужны.

Остальные два надзирателя вели себя по-человечески. Один из них – обладатель неплохого густого баса, при советской власти пел в театральном хоре, изменив несколько свою фамилию Добронравова на Доброва. Псевдонимы в артистической среде были приняты издавна.

Среди педагогического персонала ведущими были две фигуры: Петра Ивановича Андреева и Василия Васильевича Горбунова.