Странная любовь доктора Арнесона

– Точно такого нет, сэр. А зачем вам, если не секрет, второй экземпляр такого же издания?

– Эта книга повреждена, – ответил Каннингем, глядя, как странный торговец натягивает на руки нитяные перчатки. – Страницы не хватает.

– Ясно. Вас интересует именно издание или сам текст?

Инспектор задумался. До него дошло, что утраченный отрывок не обязательно искать в том же издании. Конечно, в другом найти его будет сложнее – придётся более внимательно просматривать и сличать содержание. Но всё же это были мелочи по сравнению с главной трудностью дела Каролины Крейн.

– Наверное, текст, – сказал он. – Мне нужно знать, что было на вырванной странице.

– Тогда помочь вам несложно. Из какой саги вырвана страница?

– Из «Саги о Ньяле». Перевод Джорджа Дасента. Есть у вас?

Букинист ухмыльнулся.

– Классика на все времена, – проговорил он (она?), повернувшись к ближайшему стеллажу. – Фрэнсис Финнеган не подводит своих клиентов.

Всё-таки он мужчина, подумал Каннингем. Хотя стоп, «Фрэнсис» может быть не через -is, а через -es: на слух не отличить. На прилавок с глухим стуком легла книга в самодельном переплёте из мраморной бумаги.

– Отдельное издание «Саги о Ньяле», сэр. Это стоит один шиллинг и два пенса. Если вам требуется что-нибудь более презентабельное, только намекните. У меня неплохая коллекция изданий этой саги.

Бледно-голубой глаз за линзой очков подмигнул. Инспектор удивлённо взглянул на своего собеседника.

– У вас какой-то особый интерес к этой саге?

– Личный, можно сказать. Вы же помните, что у Ньяля не растёт борода, и его подозревают в том, что он гермафродит.

Инспектор этого решительно не помнил – он пролистывал книгу бегло, не вникая в сюжет.

– И что? – машинально спросил он, особо не думая, о чём спрашивает.

– Вы разве не заметили? В крещении меня записали Франциской. Моя девичья фамилия – Донахью, Финнеган я по мужу. Бедняга двадцать лет пытался признать наш брак недействительным. Рим отказывал, ведь де-юре я считался женщиной.

Каннингем отвёл взгляд, чувствуя, как краска заливает скулы.

– Почему вы мне всё это рассказываете? – еле слышно спросил он.

– Потому что вас заинтересовала «Сага о Ньяле», и мне это показалось примечательным. Не каждый день ко мне заходят полицейские и спрашивают «Сагу о Ньяле». А я, согласитесь, уже не в том возрасте, когда стоит чего-то стесняться.

Каннингем, всё ещё избегая глядеть букинистке в глаза, вынул из кошелька шиллинг и два пенса и положил их на прилавок.

– Благодарю вас, миссис Финнеган, – сказал он.

– Мистер Финнеган, с вашего позволения. Последние лет тридцать меня знают под этим именем.

40. Последние дневниковые записи Сигмунда Арнесона

28 декабря 1923. Происходит что-то кошмарное. Как понимать всю эту историю?

Я, конечно, разгадал её подсказку насчёт книги, но то, на что она намекает, слишком безумно, чтобы в это поверить. Если только речь не идёт об уникальной форме психопатии.

На Рождество меня пригласил в гости один старый товарищ по университету. Две ночи я провёл в его доме – кажется, из волос у меня до сих пор не выветрился аромат имбирного печенья его супруги, – а утром 27-го обнаружил у себя под подушкой свёрток с посланием от Каролины Крейн.

Вначале я подумал, что это какой-то мерзкий розыгрыш, который мог устроить только сам Мэтью – кому же ещё? Но вот незадача: я никогда ни при нём, ни при ком-либо из наших общих знакомых не упоминал Каролину Крейн. Если только они с Мэттом были знакомы раньше?

Я не так глуп, чтобы устраивать скандал Мэтту и его жене. Если Каролина устроила розыгрыш руками Мэтта, то это именно та реакция, которой она добивается. Я не доставлю ей этого удовольствия. Сделаю вид, что ничего не произошло. Не буду вскрывать этот чёртов пакет и тем более писать ответ Каролине.

29 декабря 1923. Я провёл бессонную ночь и всё-таки решился вскрыть пакет. Неизвестность хуже всего. Впрочем, я не думал, что Каролина приготовила мне адскую машинку.

Увы, в некотором роде это была адская машинка. Как хорошо, что я не открыл посылочку в доме Мэтью! На это, похоже, она и рассчитывала. Если так, её план накрылся медным тазом. Хоть это утешает.