Странная любовь доктора Арнесона

Что ж, он выяснит, кем она была в те дни и часы, когда не была Каролиной Крейн. Теперь он не сомневался, что мерзавка жива и скрывается под чужим именем – скорее всего, под мужским. С помощью Роу ей удалось так запугать доктора, что он искренне поверил в россказни про сверхъестественное. Свою одежду доктору подбросила она сама. Либо она за что-то мстила ему, либо речь идёт об опасной психопатке.

2. Снова у доктора Арнесона

Поднимаясь по уже знакомой ему лестнице викторианского дома на Харли-стрит, Морис Каннингем вдруг вспомнил о вчерашнем звонке и о том, что Арнесона отпустили. Ему не понравилась мысль, что он застанет доктора в его квартире – но поделать с этим было ничего нельзя.

Ему повезло. Когда он дёрнул шнурок электрического звонка, дверь открыл Роу. Горничная, похоже, ещё не вернулась из свалившегося на неё отпуска.

– Добрый день, инспектор, – без удивления приветствовал его Роу. Молодой человек был одет по-домашнему, в потрёпанный коричневый халат. Очевидно, пациентов они сегодня не принимали. – Проходите, инспектор. Чем могу помочь?

– Мне хотелось бы поговорить с доктором Арнесоном, – сказал инспектор. Роу взглянул на него недоброжелательно.

– Мне казалось, вы достаточно с ним наговорились за эти три недели. Он до сих пор ещё не пришёл в себя. Могу я ответить на ваши вопросы вместо него?

– Если вы уполномочены, – спокойно отозвался Каннингем. – Я хотел бы взглянуть на списки пациентов доктора Арнесона.

– Роу, не брыкайтесь, – послышался слабый осипший голос. Шлёпая ночными туфлями, в холл вышел Арнесон. Он был в халате, как и ассистент, но не коричневом, а полосатом; его слегка пошатывало, слипшиеся сосульки рыжих волос приклеились к бескровному лбу. Он поднял руку, приглаживая непослушные пряди, рукав халата свалился, и Каннингем увидел на запястье синяк от наручников. Инспектор отвёл глаза.

– Вы больны, доктор?

– Подцепил простуду в вашем заведении. Теперь, благодарение богу, за мной присматривает Стивен Роу, а не Кэннон-Роу – хотя бы о моём здоровье заботится, и это трогательно. А впрочем, к вашему делу это отношения не имеет. Что вы хотели узнать?

– Я бы хотел познакомиться со сведениями о ваших пациентах начиная с прошлого года. У вас ведь ведётся книга приёмов?

Арнесон бросил на него быстрый пронзительный взгляд.

– Для чего вам это, инспектор?

– Не беспокойтесь, речь не идёт о нарушении врачебной тайны. Мне не нужны их диагнозы. Только записи на приём. Могу я на них взглянуть?

Доктор нервно хохотнул.

– Сколько угодно, хотя я не представляю, какой вам от этого прок. Роу, проводите инспектора в приёмную и покажите записи. А я, с вашего позволения, пойду прилечь. У меня жар.

– Пойдёмте, – неохотно сказал Роу. Он уже не считал нужным натягивать маску благопристойности на свою неприязнь к инспектору. Каннингем молча проследовал за ним.

В приёмной было холодно и неприбрано. Роу зажёг торшер, жестом предложил инспектору сесть на тёмный кожаный диван (не викторианский, современная подделка, машинально подумал Каннингем) и скрылся. Через минуту он появился с аккуратно переплетённой книгой для записей.

– Держите, – сказал он. – Когда найдёте всё, что вам нужно, позвоните вот в этот звонок. Я буду в кабинете доктора.

Он как будто заранее пресекал возможность дальнейших допросов. Но сейчас он Каннингема не интересовал. Инспектор придвинулся ближе к торшеру и раскрыл записи.

На первый взгляд найти таинственного шантажиста среди сотен пациентов казалось невыполнимой задачей, но Каннингем исходил из ряда простых соображений. Если верно предположение, что мисс Крейн приходила к доктору под видом мужчины (на что как будто намекал пассаж из «Саги о Ньяле»), то женские имена отпадали. Мужчины составляли чуть больше трети от всех пациентов доктора, что существенно облегчало поиски. Далее, следовало отбросить пожилых джентльменов и маленьких мальчиков – эти роли вряд ли сумела бы убедительно сыграть тридцатилетняя женщина. Годы рождения пациентов были скрупулёзно указаны Роу напротив их имён.

Инспектору понадобилось чуть больше часа работы, чтобы установить, что только четыре пациента доктора Арнесона могли быть одной из ипостасей Каролины Крейн. Из мужчин в возрасте от шестнадцати до тридцати лет лишь они посещали сеансы доктора в течение всего года – как до начала переписки, так и во время её.

– Попались, голубчики! – прошептал Каннингем, облизывая кончик чернильного карандаша. – Ничего, разберёмся, кто из вас играет в Себастьяна и Виолу.

Тщательно обслюнив карандаш, он выписал имена:

Джон Бомонт, 1900 г.р.

Роджер Мэннинг, 1897 г.р.

Уильям Картрайт, 1903 г.р.

Люк Рипли, 1895 г.р.

Адресов в книге не было, но, будучи инспектором полиции, Каннингем мог решить эту проблему. Он справедливо рассудил, что все четверо живут либо в Лондоне, либо поблизости, коль скоро они имеют возможность регулярно ездить на Харли-стрит. Их поиск, конечно, займёт некоторое время, но что с того?

Каннингем закрыл книгу приёмов и дёрнул шнурок звонка.

3. Джон Бомонт, 1900 г.р.