Странная музыка

Вдали от городов и развитых миров, в пустынных местах, таких как леса и болота Ларджесса, он мог позволить своему таланту свободно и широко бродить, будучи уверенным в осознании того, что любые сильно генерируемые эмоции, скорее всего, будут немногочисленны и редки. Он мог безопасно проверить свою чувствительность. Вот почему то, что он только что пережил, было таким ошеломляющим. Такой сфокусированный, резкий, коллективный разрыв отчаянного чувства намекал на то, что несколько жизней погасли одновременно. Он пришел и ушел в едином порыве боли и страдания. Он сделал последний глубокий вдох.

Посреди всего этого, активно участвовавшего в конфликте, был намек на что-то иное, чем Лариан. Учитывая их нынешнее расстояние от станции Содружества, такая аномалия могла возникнуть только из одного возможного источника.

— Я в порядке, друг Вигл, но все равно поблагодари за искреннюю заботу. Подняв руку, он указал немного левее их текущего курса. «Таким путем мы должны идти сейчас, преследуя нашу цель, но более осторожно, чем когда-либо, чтобы не застать врасплох самих себя, а не только нашу добычу».

Вигль был явно сбит с толку. «Как вы, такие вещи знаете, такие вещи чувствуете, не видя, не слыша?»

— Моя маленькая способность, — тихо пропел Флинкс, — о которой я не просил, но которая, тем не менее, проявляется без просьб. За многими вещами я могу уследить, если только постараюсь, как рыбак, забрасывающий сеть, хотя иногда она возвращается пустой, а иногда слишком полной».

«Что на этот раз, — спросил явно очарованный Вигл, — вы поймали в эту странную сеть заброс вашего ума?»

«Смерть», — сказал ему Флинкс, без гармонии и лишенный обычной ларианской мелодичной вышивки.

Это не было важно. Ответ из одного слова, возможно, был наполнен чуждым подтекстом, но Вигль сумел достаточно хорошо его понять. Лучше бы он этого не делал, тревожно размышлял он, напевая команду на смену направления своей лошади. В ответ и его бранд, и бранд его спутника-человека одновременно повернулись на северо-запад.

10

  ■ ■ ■

 Поскрина — так назывался небольшой городок, где они решили остановиться на ночь. Придя к выводу из своего болезненного опыта ранее в тот же день, что человек, которого он искал, теперь был близко, Флинкс предпочел бы продолжить погоню, не останавливаясь, в надежде, что, возможно, догонит его. Вигль был категорически против.

«Может бежать целыми днями без остановки, может брунд, и на скудном пайке, и в стабильном темпе. Но при ночном видении они не так хороши, и оседлать брунду, падающую с такой высоты, можно

стать завершающим путешествие опытом».

Обнаружение человеческой эмоциональной подписи среди такого количества ларианской ярости и смерти было столь же обескураживающим, сколь и болезненным, но, хотя его голова все еще болела, этого было недостаточно, чтобы отвлечь Флинкса от задачи, поставленной перед ним Силзензузексом. Как только он взял на себя обязательство, он никогда не отступал перед вызовом.

Что это был за узнаваемый, хотя и далекий набор бурлящих человеческих эмоций, почти полностью погруженных в море бурлящих, лихорадочных ларианских чувств, связанных с жизнью и смертью? Был ли похищенный Первенец Хобака причастен к этому? Если бы она поддалась чувству жестокости, которую он почувствовал, и в результате погибла, то все его исследования и путешествия от Кашало до этой отсталой части Ларджесса были бы напрасны. Никогда не встречавший Первенца, Флинкс не мог определить ее эмоциональную подпись. И даже если он правильно определил местонахождение человека, который вполне мог быть тем, кто был предметом интереса Церкви, это не означало, что Перворожденный Придир был с ним или что она была даже поблизости.

Однако, основываясь на том, что сказал ему падре Джонас, если он сможет найти инопланетянина, который помогал ларианцам передовыми технологиями, шансы, что он также найдет похищенного Перворожденного, были высоки. Исходя из этого предположения с самого начала, Флинкс чувствовал, что на данный момент у него нет другого выбора, кроме как продолжать делать это.

Но не сегодня. Теперь, когда он спешился и спустился на землю с постоянно толкаемых брундийских высот, он понял, как устал. В то время как его чуткие способности могли легко достигать на скромных расстояниях, его тело было ограничено той частью его тела, которая находилась в центре его таза. Прямо сейчас указанный центр и связанные с ним части были болезненными и изношенными, в дополнение к этому он был голоден. Сухая пища, которая обеспечивала пропитание, пока он и Вигль были в движении, поддерживала их жизнь, но не более того. А блюда, в основном основанные на морепродуктах (даже если они были из инопланетного моря), которые составляли обычную ларианскую диету, оказались вполне приемлемыми, если не особенно ароматными. Это напомнило ему о Кашалоте и о доме.