Странная практика

Казалось, это поставило его в тупик: он растерянно смотрел на нее.

– Наверное, я в какой-то степени грешна, – добавила Грета. – Большинство людей такие. Но в целом я считаю, что это ваши братья творят беззаконие – если это они убивают людей. «Иные грехи говорят; убийство вопит. Водная стихия увлажняет землю, – добавила она, не удержавшись, – но кровь взлетает вверх, орошая Небеса».

Он только моргнул.

– Сочинения Джона Вебстера, «Герцогиня Мальфи».

Он опять заморгал, и Грета невольно улыбнулась.

– Это я серьезно, – подтвердила она. – Если они вас вышвырнули, то вам же лучше. Они… не вершили дела Господни.

Казалось, он совершенно сбит с толку.

– Земля… полна прелюбодеев, – сказал он после паузы, словно подыскивая плохо выученные слова. – Из-за хулы… земля скорбит… чудесные дикие уголки иссушены… и они избрали путь зла, и их власть… дурная?

Он чуть повысил голос в конце, в вопросе.

– Ну, кругом много прелюбодеев, – согласилась Грета, – и в целом много плохих людей. Люди лгут, и мошенничают, и крадут, и совершают убийства, и ведут войны, и отказываются помогать тем, кто нуждается в помощи. Но это не значит, что вам надо идти и убивать их и декламировать стихи из Библии в качестве оправдания своих действий.

– Но… – Выражение его лица менялось. Грета наблюдала. – Но враги Господа погибнут, и творящие беззакония будут рассеяны.

– Полагаю, Господь с этим разберется, когда сочтет нужным, – заявила она. – А вот вам еще одно: «Лицемерие ткется из тончайшей нити». Вам не кажется, что это некое… извращение: ходить и творить смертные грехи, чтобы очистить мир от греха и зла?

– Нам повелели, – сказал он. – Глас Божий.

Она кивнула.

– А что, если это не он? Что, если это не Бог, а нечто другое?

Он сморщился (что наверняка было больно при таких ожогах) и решительно покачал головой:

– Это богохульство.

Хорошо хоть игра в цитаты прекратилась.

– А что, если это нечто, притворяющееся Гласом и заставляющее вас делать за него всю грязную работу?

– Нет! – снова воскликнул он горестно, а потом уже тише повторил: – Нет…

Грета отодвинулась, не желая на него давить прямо сейчас.

– Неважно, – сказала она мягче. – Как я уже сказала, здесь вы в безопасности, и мы о вас позаботимся, пусть они и изгнали вас из своих рядов. Не надо сейчас об этом тревожиться.

– Отлучили, – промямлил он, но явно с меньшими страданиями.

– Ладно, отлучили. Я понимаю, что для вас это важно, но для нас это ничего не меняет. Мы вам в любом случае поможем.

Он поднял на нее взгляд, и, несмотря на жуткую голубую пустоту его глаз, Грете показалось, что на его лице промелькнуло нечто, похожее на надежду, хотя уже в следующую секунду там отражались только боль и горе. Ей подумалось, что ему и правда не могло быть больше двадцати пяти.

Когда он заговорил снова, голос изменился: он больше не принадлежал тому, кто играет какую-то заученную роль. Теперь говорил усталый, травмированный и испуганный человек.

– Все болит. Где мы?

– Набережная Виктории, – ответила она. – В доме, который принадлежит моему хорошему другу. Я сейчас дам вам болеутоляющее.

– Набережная. Челси, – сказал он.

Грета недоуменно моргнула.

– Тот же берег, правильно.

– Челси, – снова повторил он. – Что-то про… Челси. Не могу вспомнить…

– Ничего страшного, – успокоила Грета. – Не напрягайтесь. Все еще вспомнится.

По крайней мере, она на это надеялась. Хотелось надеяться, что он вспомнит какие-то детали, которые окажутся более полезными. Еще один тихий вздох – и та рука, которая была повреждена меньше, приподнялась и потянулась через кровать к ней. Грета застыла на месте и позволила горячечно-жарким пальцам найти ее руку, коснуться и сжать ее.

– Холодные руки, – сказал он. – Я горю. Не… не заставляйте меня возвращаться. Я не вынесу, не вынесу тот гул…

– Им вас не найти. Здесь вы в безопасности, – пообещала она, хотя и не была в этом твердо уверена.

Будут ли они все здесь в безопасности на самом деле, если «коллеги» этого человека – или та штука, которая ими управляет, – узнают о его местонахождении?

– Кто был… – его дыхание участилось, – мужчина. Белое лицо, черные волосы. Дал мне воду.

– Не волнуйтесь, – сказала Грета, стараясь наполнить свой голос спокойствием. – Все в порядке. Это был Ратвен. Мы в его доме.

– Демон?

– Нет, просто вампир.

Казалось, это поставило его в тупик.

– Нечисть! Дух мертвого, демона!

– Ну, все зависит от вашей точки зрения, – начала было она, но он слабо сжал ее руку, и она заткнулась.

– В… опасности.

– Что? От него? Уверяю вас, тут вы попали колом в небо…

– Нет! – Теперь его голос стал чуть раздраженным и гораздо более уверенным. – Он в опасности. Вы… все… все вы. Они хотят вас убить.

Грета воззрилась на него – исковерканное собрание шрамов в форме мужчины, – и к ней снова вернулась та неприятная мысль: что еще смотрит на нее из-за этого лица?

«…Хотят вас убить».

– Нам нужна ваша помощь, – сказала Грета, отмечая, насколько жалко звучит ее голос. – Прошу вас. Расскажите мне, что знаете.

– Не могу вспомнить, – ответил он, зажмуриваясь. – Не могу… Голубой свет, и гуденье, и оно… Господь, Глас Божий рек ему…

– Кому?