Странник

«В 1818 году я отправлялся из Тульчина, Главной квартиры 2 армии, в Бессарабию. — Меня провожали в дорогу слухи о нестерпимых жарах... о степях, населенных змеями, скорпионами, тарантулами, о чуме, о вечных лихорадках... Но я был тогда еще в первой поре юношества, с головой, которая не задумывалась, с чувствами непуганными, и все страшное возбуждало только мое любопытство.

Проезд по Подольской губернии в марте месяце был еще сносен: в ней нет ничего пустынного, хотя я и не имел еще понятия о красоте ее во время лета, о ее протяжных долинах, усеянных селами посреди садов, огражденных тополями. Но проезжая по Херсонской губернии от Балты до Дубос<с>ар, я уже считал это пространство преддверием Гетских пустынь. По дороге нет ни одного селения <...>»[833].

Заканчивались воспоминания указанием на автобиографичность романа и на то влияние, которое оказал на писателя Пушкин:

«Теперь где тот, который [глаз на глаз] [незаметно для всех полил едва возникшую способность] так таинственно, так скрытно даже для меня, пособил [мне вырастить] развертываться [способности моей?] силам [моим] остепенившегося странника?»[834]

И в дальнейшем Вельтман предполагал продолжить свой первый роман. Он писал о «Страннике» И. П. Липранди 5 августа 1835 г.: «Теперь он вырос и, может быть, еще подрастет»[835]. Писатель начинает создавать на основе воспоминаний о бессарабской жизни, частично отраженных в романе, ряд прозаических произведений. Некоторые страницы повести «Радой» посвящены событиям войны на Балканах и восстанию под водительством Александра Ипсиланти и Тудора Владимиреску. Рассказ «Костештские скалы» — это эпизод из жизни офицера-топографа во время работы по съемкам местности. В повести «Урсул» отражено реальное событие, свидетелем которого был автор в Кишиневе. К началу 1840-х годов Вельтман все чаще возвращается к бессарабской теме. Это отмечала и критика: «...господин Вельтман и до сих пор продолжает вспоминать о Молдавии. Он вспоминает просто и приятно, но у него, знаете, есть свой конек — претензия на оригинальность — достоинство чрезвычайно трудное к достижению с помощью Молдавии, особенно когда уже в сотый раз подчивают ею читателей»[836].

Ирония журналов не смущает писателя. Он публикует рассказы «Илья Ларин», возвращаясь к дням пребывания в Кишиневе А. С. Пушкина, «Два майора», посвященный семье Варфоломея. Задумывает Вельтман и «Молдавский роман». Сохранился его план:

«Молдав.<ский> Ром.<ан>

1. О том как черт вмешивается не в свои дела.

2. Молдавия.

3. Куконаш Сапдулаки.

4. Куконица Катинька.

5. Любовь их. — (мочи нет, как я его люблю).

6. Свадьба, и как Сапдулаки попадает не в ту церковь и женится на другой, между тем как его невеста ждет его тщетно»[837].

Писатель не претворил в жизнь данный замысел, но своего рода «молдавский» комический роман он создал, поместив его в виде вставной новеллы в романе «Саломея». Это история женитьбы штабс-капитана Щепикова на куконе Катиньке.

Недаром Вельтман писал в «Страннике»: «Лет в 50 я гораздо подробнее буду рассказывать или описывать походы свои» (гл. CIX). В своем последнем увидевшем свет романе «Счастье — несчастье» писатель вновь начинает действие в Бессарабии, подробно описывает Кишинев. На страницах произведения появляются А. С. Пушкин, Илья Ларин и одно из действующих лиц «Странника» — капитан Микулай. Герои романа, отправившись искать счастье по белу свету, обретают его, возвратившись в Бессарабию уже навсегда.

До последних дней жизни Вельтман с отрадой вспоминал бессарабские годы, подарившие ему темы для многих произведений.

Непосредственное влияние роман «Странник» оказал на первые литературные опыты В. В. Пассека. В 1834 г. выходят из печати его «Путевые записки Вадима», написанные с оглядкой на произведение Вельтмана. Третьей части книги предпослан эпиграф:

Дитя мое, мысль моя!
Кто тебя создал? не я ли?

Вельтман

Сама манера повествования очень близка «Страннику»: «Боже мой! Как бесконечна и роскошна жизнь наша! что за дивное создание человек!

В один день он может пережить с Омиром жизнь целого народа, мучиться и блаженствовать с Данте; трепетать, задыхаться под тяжестью чувств Байрона; может восторгаться до бога — и потеряться в гармонии вселенной»[838].

Не без воздействия первого романа Вельтмана были созданы «Фантастические путешествия» О. Сенковского (Барона Брамбеуса), особенно второе из них — «Поэтическое путешествие по белу свету»[839].