Читаем Странник полностью

Приближьтесь к одной крайности — вас сожжет излишество животворной силы; приближьтесь к другой — вас убьет излишество удушающей.

CXCVI

Убежденный в предположениях своих тем огнем, который упал с неба на двенадцать глав, я отправлялся ни медленно, ни быстро по той математической прямой линии, которую Галлер[309] мысленно провел от рождения до смерти. Я заметил, что она проходила в равном расстоянии от полюсов и вообще от всех крайностей... Климат был так умерен, что слова: жарко и холодно вывелись бы из употребления. Вправо видел я в разных положениях: добро, любовь, юг, душу, мечту, истину, свет, все, ум, восторженность, привлечение, оксиген, небо, утомительность от труда, всеведение и т. д.

Влево были: зло, ненависть, север, тело, действительность, ложе, тема, ничто, сердце, умение, отражение, азот, ад, утомительность от бездействия, невежество и т. д.

Но на этом пути так мало было людей, что я должен бы был томиться тоскою уединения, если б какое-то чувство душевного и телесного здоровья не заменяло мне все блестящие призраки, которыми была усеяна природа, лежащая от меня вправо и влево.

CXCVII

Сделав таким образом приложение жизни к геометрии и наскучив не только читателям, но и самому себе, я, однако же, сделал еще одно приложение, а именно: приложил руку к сердцу и произнес:

— О, сердце! скажи мне, я ли причина твоего страдания или ты причина страдания моего?.. будь вечно со мною согласно! соглашайся вечно со мною!

— Нет-с, соглашаться каждый разМеня рассудок мой не учит!Поверьте-с, вечный отзыв: да-с!Когда-нибудь и вам наскучит,

— отвечало мне сердце и забилось сильнее прежнего.

CXCVIII

На это я не только ничего не сказал, но даже ничего бы и не подумал, если б восторги соответствовали степенным летам.

Я был хорош, мне говорилаПро то искательность очей;Но похвала не обольстилаДуши доверчивой моей.Я был любим, любил нередко,Но никогда не ревновалИ на себе не испытал,Что значит женщина-кокетка.Кому же в этом честь отдам?По склонностям, природой данным,Не бывши постоянным сам,Мне все казалось постоянным.

Бывало.....

Но и теперь, пускаясь в путьЗа ловким, ветреным народом,Я загляжусь на что-нибудьИ полюбуюсь мимоходом,Хотя к степенному лицуИ это несколько некстати;Но кто ж крылатому слепцу,Властолюбивому дитятиЗабавных жертв не приносил?Кого в грехи он не вводил?

CXCIX

Кто заслужил славу истощением сил своих, терпением и временем, тот человек опытный, тот нажил богатство ума; я уважаю, люблю его... хотя и кусок дерева, сгнивая, набирается света.

Но... обязанность зовет меня в этот пространный намет[310], где, как говорит г. Нахимов[311], возвышаются горы бумажные, текут реки чернильные и стада перьев с писком носятся по пространству стола.

CC

Ст. ад.[312]

Бумаги с августа, а нет уведомленьяО получении! За эти упущеньяНе вам, сударь, а мне приставят длинный нос!

Чинов.<ник>

Я написал давно уж начерно-сИ дал переписать... что ж делать с писарями!(Пишет, диктуя самому себе вслух),«Уведомыть... при сем... имею честь,Что сума денег мною за номѣрами2-м и 5-м, пущенная вамиОт 23-го июля... двѣсти шестьРублей... получены». Вот-с кончено!

Ст. ад.

Прекрасно! Вас не учить казенному письму!Вы пишете так четко, кратко, ясно,Но вместо суммы вы поставили суму,Ѣ вместо е, еры на место иже!Скажите мне, любезный филолог,Вы, верно, слышали, что канцелярский слогТем лучше, чем он ниже?..

CCI

Но вот Бехтыр-киой!

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Былое и думы
Былое и думы

Писатель, мыслитель, революционер, ученый, публицист, основатель русского бесцензурного книгопечатания, родоначальник политической эмиграции в России Александр Иванович Герцен (Искандер) почти шестнадцать лет работал над своим главным произведением – автобиографическим романом «Былое и думы». Сам автор называл эту книгу исповедью, «по поводу которой собрались… там-сям остановленные мысли из дум». Но в действительности, Герцен, проявив художественное дарование, глубину мысли, тонкий психологический анализ, создал настоящую энциклопедию, отражающую быт, нравы, общественную, литературную и политическую жизнь России середины ХIХ века.Роман «Былое и думы» – зеркало жизни человека и общества, – признан шедевром мировой мемуарной литературы.В книгу вошли избранные главы из романа.

Александр Иванович Герцен , Владимир Львович Гопман

Биографии и Мемуары / Публицистика / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза