Странник и Шалопай

Дэн знал, почему это именно так. У русских не было сил что — то делать самим. Его западные коллеги уже давно и серьёзно «лечили» Россию и, судя по всему, она должна была издохнуть. Но похороны всё время откладывались. Дэн был не в обиде за это ни на западных коллег, ни на своих восточных хозяев. Он, наследник тысячелетней истории, хорошо знал книгу перемен и не очень верил в то, что с Россией можно что–то сделать, как и с его родным Китаем. Причина была в том, что ни Китай, ни Россия сами никуда не лезли, их втягивали в разные авантюры, но в итоге всегда побеждает вечное, а вечное — это дух. А дух то сжимается, то расширяется. Просто Россию сжимали чаще.

Дэн записывал событие, происшедшее в одном из танковых полков русских. Суть сводилась к тому, что во время учений, вместо того, чтобы следовать колонной по указанному маршруту, один из танковых экипажей, а в частности, танк командира батальона, выехал на трассу, остановил «Джип Черроки». Комбат поспорил с водителем джипа на ящик китайского коньяка, что на танке он быстрее доедет от этого места до г. Забайкальска. Они стартовали: джип по дороге, танк по сопкам. Перед г. Забайкальском танкисты ещё минут тридцать ждали этот джип, перекрыв движение на трассе, чтобы спорщик не проскочил.

Правда, «затарившись» коньяком, на исходный рубеж они не опоздали. Но даже в русской армии, после такого нарушения дисциплины, нужно было делать оргвыводы. Об этих выводах Дэн и делал свои записи.

Он представлял себе, что бы ждало китайский экипаж за такую вольность. С русского же комбата удержали деньги «за соляру» и в очередной раз пообещали лишить 13-ой зарплаты. Но, как это было сделано? Как рассказывал Дэну один из его соглядатаев, работающих в этом полку по найму, командир полка устроил на плацу «разнос» всем комбатам.

Командира все слушали внимательно, но тут на плац прибежала местная дворняжка и, высоко задрав лапу, описала трибуну, с которой комполка произносил назидательную речь. Командир несколько секунд молчал, а потом сказал дословно следующее: «Даже кабель понимает, насколько я мягок с вами». После этих его слов еле сдерживаемый хохот вырвался наружу.

Дэн знал и командира, и комбата, неоднократного призёра международных соревнований вооружённых сил, которому не давали первого места только потому, что он был «ничей». Он знал, что если бы в русской армии были только рафинированные генералы–бизнесмены, проблем бы не было, и Даурия была бы уже китайской территорией, но откуда берутся эти, другие, мужики. Пока есть хоть один такой экипаж на границе, лучше в Россию не лезть. Он ведь будет воевать не по приказу, а по куражу. Сколько крови попортил этот русский кураж своим генералам с разными фамилиями, но с одной и той же внешностью, сколько сделок с совестью сорвал. Дэн презирал русский генералитет и называл его свинарником, но вот таких кастовых военных уважал и боялся. Он прекрасно понимал, насколько они опасны в мирное время, а особенно в военное.

Закончив писать, Ден вышел из квартиры пятиэтажной «хрущёвки», любезно предоставленной ему командиром гарнизона за оказанную им «помощь» в ремонте госпиталя и пошёл на железнодорожный вокзал. Вокзал также был отремонтирован китайскими рабочими на свой лад, поэтому Дэн и в России чувствовал себя, как в Китае. Он просто сел на поезд, курсирующий как электричка между Россией и Китаем «Даурия — Манчжурия» и отправился домой в Манчжурию. В поезде хмель окончательно прошёл, баранина делала своё дело, по мере отрезвления исчезали и бесконечные груды мусора вдоль железной дороги на русской стороне, их сменили чистые девственные сопки, и уже показался вдали уютный и красивый городок Манчжурия.

Дэн ехал в Китай на выходные дни к своему шефу.

Фильм одиннадцатый — «Прогерманское подполье»

Питер выглядел хмуро, во всём чувствовалась непроходящая сырость. Иван Иваныч уверенно топал по лужам, не боясь промочить ноги, и напевал новомодную песню: «Дождик, мне никто не нужен, я иду по лужам». Иван Иваныч имел веские основания не смотреть под ноги, не прятаться под зонт и промокнуть «насквозь». Он шёл к своему другу детства Рихарду, в самую настоящую «тевтонскую» семью. Он знал, что хозяйка дома, крепко сложенная и приветливая Эльза, увидев его, мокрого и продрогшего, тихонечко вскрикнет, даст ему смену белья и тапочки, а потом ещё и чашечку отличного кофе. И сделает она это с такой добротой и радостью, что можно не задумываясь нырнуть и в ледяную воду Невы, чтобы только почувствовать, как может радоваться Эльза, оказывая ему спасительную услугу.

Надо заметить, что Иван Иванович такую радость Эльзе доставлял постоянно, с тех пор как «рухнул» в руки Рихарда и Эльзы с двумя пулевыми ранениями.

Эльза так трогательно ухаживала за ним, что он решил продлять удовольствие до бесконечности.