Странники Одиннадцати Пространств. Кажущееся величие

– А мы вчера не натворили чего-нибудь… криминального? Никто не помнит? – спрашивает Яарвокс. – Карл, у тебя же абсолютная память! Расскажешь, что вчера было?

– Я позже всех пришёл, так что помню далеко не всё, – отвечает Карл.

– Если что-то было, Бетамак расскажет, – усмехается Силмак. – Ой, Джекс, у тебя на спине записка!

– И что там написано? – интересуется киборг.

– «Всё было замечательно, и Тецклайорабий…»… нет, извини, Тецклай, целиком не прочитаю. В общем, «тоже». «Всё было замечательно, и Тецклай тоже».

– А почерк-то твой, ваще-то, – весело замечает Накет.

– Да? А, точно. Не увидел сразу, глаза маловаты, – смеётся Силмак.

Глаза Силмака выглядят большими только благодаря мощным очкам: на самом деле они невелики и видят весьма посредственно – лучше отличают свет от тьмы, чем различают мелкие детали.

– Ладно, давайте спросим у хозяина, что было вчера, – обращается ко всем Млем.

Бетамак встречает друзей нескрываемо добродушной улыбкой под густыми усами.

– Скажи-ка, хозяин, – обращается к гериону Герн, – чего там вчера у нас было?

– Самое главное, – с явной тревогой перебивает Айзел, – не съел ли я какое-нибудь разумное существо?

– Ха-ха-ха, вы вчера славно погуляли, – отвечает Бетамак. – Не переживай, Айзел, никого ты разумного не съел. И за осветительный прибор не беспокойся – его всё равно нужно было менять. Ты, Герн, расколотил немало посуды, да и мебели переломал прилично. Вы, Райтлет и Сэн, содрали с чьего-то столика скатерть и кого-то в неё завернули. Тецклай, ты здорово набил морду своему сородичу.

– Это я смутно помню, – ворчит Тецклай. – Ух, падаль такая!

– Ты, Витс, рассказывал всем и каждому один и тот же пошлый анекдот раз по десять. Что интересно, все смеялись… Яарвокс, ты пошёл со всеми подряд обниматься. Млем, у тебя проснулся художественный талант, и ты кое-чего пририсовало на одной из картин. Вон там.

– Не думало, что я на такое способно, – осмотрев своё художество, произносит Млем.

– Силмак, на твоей совести дурацкие стишки на стенах сортира, а на твоей, Накет – выломанные там же двери, – продолжает Бетамак, не снимая с лица благодушной улыбки.

– Ой, едрён батон, – краснеет Накет. – Стой, точно не наоборот?

– Точно, точно. Стишки не матерные.

– Эй, ты чё, блин, я не только матом умею, это уж ты брось, ваще-то!

– Ну, Карл всё помнит сам, – смеётся Бетамак. – А ты, Джекс, меня удивил. Надо же – пригласил девушку на танец!

– Опаньки! – вытаращив и органический, и цифровой глаз, восклицает Джекс. – И что было дальше?

– Ну, вы потанцевали, обсудили что-то из области математики и мирно разошлись. Ничего неприличного не было, не переживай. В этом ты себе не изменил. Ну, и она к тебе особо не приставала.

– А, дай угадаю: она была фордокс-приманкой?

– Да. Такой же порядочной, как и ты. Все фордокс-приманцы неисправимо порядочны, даже пьяные.

– Но всегда ведь есть ненулевая вероятность, что по пьяной лавочке ты превратишься в похотливого земля… ой, прости, Витс, привычка… нехорошая. В общем, просто непорядочным человеком.

– Успокойся. Как у нас говорят, интеллигентность при линьке не сходит.

– Спасибо! Отлегло.

– В общем, ребята, ничего страшного вы не наделали. Всё нормально. Для того я и создал этот трактир, чтобы вы все могли оторваться как следует. Ни о чём не беспокойтесь, не переживайте за то, что попортили – всё чинится за дечас. Удачи, гуляки. Освободите Млечный Путь.

Вскоре с планеты Таймлетэ в космическую даль отправляется тёмно-зелёный корабль, который внешне ничем не отличается от тримперского малого грузового крейсера – этакого самолёта с большим панорамным окном и четырьмя крыльями, которые несут на себе почти незаметные охранительные орудия.

Но внутри «грузового крейсера» всё по-другому. Просторный отсек управления в носовой части оснащён не только экраном связи, приборной доской, главным штурвалом и несколькими запасными, но и отличным вместительным сундуком, который сразу же получает ласковое прозвище «бардачок». Над ним парит стол с компьютером, книгоплатами и даже простой бумагой. Вокруг стола располагаются удобные компактные сиденья. Стоят они и около окна – этакие жёлтые пятна на общем светло-серебристом фоне с легчайшим зеленоватым оттенком. У приборной доски стоит кресло с причудливыми «корнями», которые способны как крепко впиваться в тёмно-голубой пол, так и превращаться в колёсики.

Корабли, которые составляют этот звездолёт, обратились в каюты для команды. Все они примерно одного размера, но своей индивидуальности нисколько не утеряли. Также на каюты пошли остатки саморга. Он же пошёл и на многопрофильную лабораторию, немаленькую кухню, обширный грузовой отсек и даже приличную ванную. За счёт грамотного соединения разных типов двигателей и объединённой же системы управления корабль летит удивительно ровно и плавно даже в магистральных трубах. Назвать звездолёт экипаж решает незатейливо, но выразительно: «Хитрюга».

Как только корабль покидает край Укрытого Рукава и выходит в межрукавье, Стив собирает всех в отсеке управления: