Странные псы

— Ненавижу это место. Хочу домой.

— Я знаю, Дот. Я тоже хочу домой.

Кара почувствовала, что эти слова ранят её. Домой? Они хотят домой? Но ведь дом здесь. А они говорили о Земле, где Кара никогда не была, и которой никогда не принадлежала. Которой никогда не принадлежал Зан.

Должно быть, она все же выдала себя шумом, потому что мама позвала сквозь слезы:

— Детка?

Кара замерла и начала потихоньку пробираться назад, в кровать. Нельзя, чтобы ее нашли в таком виде. В одежде.

— Детка? — повторила мама, и Кара прыгнула в кровать, натянула одеяло до шеи и отвернулась лицом к стене. Если они увидят лицо, то поймут, что она только притворяется спящей…

Дверь отворилась. Кара изо всех сил старалась дышать медленно и глубоко. Что сказать, если ее тронут? Притвориться, что проснулась? Как она выглядит, когда только-только просыпается? Кто бы знал.

— Люблю тебя, детка, — прошептала мама, дверь закрылась, и защёлка встала на место.

Кара медленно, судорожно выдохнула. Сердце билось так, что хватило бы на двоих, и ей показалось забавным, что в каком-то смысле можно и так сказать. Её сердце работало и для Зана. По крайней мере пока что.

Голоса родителей стали неразборчивы, было слышно, как закрылась дверь в спальню. Кара подождала, сосчитала до пятисот и обратно, подождала ещё. Ни звука. Ни голосов.

Замок щёлкнул чересчур громко, хотя Кара открывала дверь как можно осторожнее. Звук эхом разнёсся по пустому дому, но больше ждать было нельзя. Она пошла крадучись, аккуратно переступая с пяток на пальцы. Зан так и лежал на столе. Кара открыла заднюю дверь, зашла в сарай. Вытаскивая тележку, почти с удивлением отметила, что дрон ещё здесь. Он казался артефактом из какой-то другой жизни, будто пролежал здесь пару лет, а не несколько часов. Забавно, как время работает в таких вот случаях. Кара провела кончиками пальцев по корпусу с прожилками, оставшимися от ремонта.

Надо же, какой Зан, оказывается, тяжёлый. Бывало, она таскала его, но тогда он всегда помогал ей, хоть немного. Окоченение ушло, и Кара, пошатываясь, вытащила его через заднюю дверь. Стало легче, когда она прекратила попытки нести его как ребенка, и потащила как куль с землёй. Бросив на тележку, услышала, как голова глухо стукнулась о борт.

— Прости, — прошептала она, будто он что-то чувствовал. — Но вообще сам виноват. Когда закончим, будешь вместо меня работать.

Зан лежал с приоткрытыми глазами. Маленькие влажные щёлки, спрятанные за ресницами, отражали звёздный свет. Руки завернулись под тело, сложившись под таким углом, что от одного вида начинали ныть плечи. Но на то, чтобы положить его удобно, не было времени. Кара нашарила ручки тележки, выдохнула и пошла вперёд, потом остановилась и прокралась обратно в дом. Вытащила из кладовки мешок с фруктами и рисовые батончики, а из холодильника — бутылку очищенной воды. Сунула всё это рядом с мёртвым телом брата, взялась за ручки и двинулась.

Ночи Земли были светлыми. Так ей рассказывали. Луна там сияла словно второе жутковатое солнце. Города такие большие, что за их светом не видно звёзд. Кара видела это на картинках, но вряд ли что-то такое могло ей понравиться. На Лаконии днём светло, а ночью темно. Ярче всего остального на небе светился широкий мазок галактического диска, и по нему вполне можно было более-менее ориентироваться. Достаточно, чтобы понимать, в какую сторону идти. Две каркасные луны парили на фоне звёзд, плыли во тьме над небесами навстречу друг другу, мерцая и переливаясь.

Кара опустила голову и стала тянуть. Она ходила по этому пути столько раз, так много дней и в такую разную погоду, что её тело знало дорогу, даже если ее было практически не видно. Кара узнавала звуки травы и воды, места, где ветер менял очертания, запах разрытой земли и топотание всякой насекомой мелюзги в нижних ветвях деревьев. Кара могла пройти здесь с закрытыми глазами, а в темноте разницы почти не было.

Каменный олень на пруду поднял голову при её приближении, его чешуя сдвинулась и в ней отразился звездный свет, будто кусочек неба спустился к водопою. Темнота не давала разглядеть его глаза.

— Брысь, — сказала Кара, и зверь повернулся, кинулся в темноту, топча подлесок, и удрал быстрее любого армейского грузовика, причем без всякой дороги. Кара остановилась. Лоб покрывала испарина, а в подмышках стояло настоящее болото. Зато она на месте. Получилось.

— Эй? — закричала она. — Вы тут?

Тьма не ответила. Даже ночные звери и жуки сидели тихо, будто тоже прислушивались. Теперь она пришла, и в таком простом и ясном плане нашлась куча дыр. Чтобы передать Зана псам, надо, чтобы псы тоже пришли. А если они не придут…

— Эй? — Она сама услышала, как пискляво звучит ее голос. Как натянуто и отчаянно. — Пожалуйста, вы здесь?