Странные страны. Записки русского путешественника

К вечеру, как оказалось по времени, снова попытались выйти в море и снова вернулись из-за шторма. С воды были хорошо видны несколько одиноких рыбацких домиков, оставшихся от некогда большого рыболовецкого совхоза. Пошел к одному из них. Дом выглядел так, будто там кто-то есть: дверь не заперта, у крыльца аккуратным колодцем сложены дрова. Я постучал, покричал, и, не услышав ответа, вошел. Печка, застеленная кровать, стол, на подоконнике — банки с крупой, соль, сахар, чай в пачках, спички. И газеты «Север» за 1991 год, агитирующие голосовать против Ельцина… То есть, с того времени здесь, кажется никто не появлялся, а если и появлялся, ничего не трогал.

30 июня

Наверное, утро. Солнечно. Холодно. Ветер.

Шторм усилился.

Баржу, которая должна была забрать оставшееся на берегу снаряжение, волной занесло в реку, впадающую в море недалеко от нашего лагеря. Веревкой затащили ее обратно — просто картина «Бурлаки на Волге»! Но поставить баржу на якорь не удалось, первая же большая волна развернула и выбросила на берег мощный стальной корпус. Промокшие в ледяной воде, грязные, усталые и обессиленные, мы пытались подпереть баржу бревнами, но каждая новая волна все глубже и глубже загоняла ее в прибрежный песок.

Миша Абызов пошел охотиться на уток.

Увидел утку с утятами — выстрелить не поднялась рука. Потом заметил спокойно сидящих на воде птиц, долго подползал ближе, стараясь не их не спугнуть, прицелился и сообразил, что утки — деревянные… Местные охотники вырезают таких птиц и сажают на воду, чтобы привлечь стаю. На их жаргоне такая подмена называется «чучело», с ударением на последний слог.

В это время командование совещалось, стоит идти на гидроциклах или нет. Решили все-таки не идти, но после обеда провести серьезную тренировку, чтобы рассчитать, за какое время при такой волне можно преодолеть необходимое расстояние. Саша Давыдов нарисовал на песке, кто за кем стоит в конвое, все зарядили рации и ракетницы, стали пробовать связь. Все работало отлично. Заняв позицию строго в соответствии с планом, участники экспедиции выстроились «свиньей». Впереди, конечно же, Саша Давыдов. Он махнул рукой, и мы выдвинулись в море. Но уже метров через сто повторился вчерашний сюжет — гидроциклы раскидало волнами, и наш строевой порядок был разбит. Никого не было видно, кругом — только фонтаны брызг. Покрутившись еще чуть-чуть около берега, я решил прекратить бессмысленную тренировку, а когда высадился, обнаружил, что все остальные поступили так же. Мы помогли друг другу расстегнуть гидрокостюмы, разбрелись по палаткам, переоделись и начали стягиваться к костру. В ожидании ужина выпили водки, расслабились и подобрели. Вдруг кто-то спросил: «А где Чубайс?». Действительно, мы не сразу заметили, что Анатолия Борисовича у костра не было. Решили, что он в палатке, и пошли звать. Никто не ответил. С некоторой тревогой стали выяснять, кто видел Чубайса последним. Выяснилось, что на берегу его не видел никто, и тревога усилилась. Кто-то побежал к морю и стал вглядываться вдаль, как будто там можно было хоть что-то увидеть кроме волн и серого неба, падающего у горизонта в серую воду. Саша Давыдов немедленно оседлал гидроцикл и выдвинулся на поиски Чубайса. Доплыл до «Маяка», по рации сообщил Абызову, что Чубайса не видно, прочесал прибрежную акваторию, вышел в открытое море, снова передал по рации неутешительные вести. Дали сигнал на баржу — не ту, которая застряла у берега в песке, а другую, пережидавшую шторм вдали от берега. Новостей не было. Мимо них Чубайс не проплывал.

Уже прошло больше двух часов с момента начала злополучной тренировки, уже поднялся в воздух наш вертолет и вертолет МЧС, вызванный из Мурманска, когда сообщили, что по рации слышали голос Чубайса. Одновременно вдалеке — вовсе не со стороны маяка, откуда все ждали возвращения пропавших гидроциклистов, и куда направился их искать Саша Давыдов, — показались две точки, стремительно приближавшиеся к берегу. У берега точки материализовались в гидроциклы Чубайса и сопровождавшего его спасателя. Даже не притормозив у кромки воды, искатели приключений вылетели на песок. Чубайсу помогли снять шлем и расстегнуть гидрокостюм, поднесли стакан водки, и, выпив, он выразился о происшедшем крайне резко, ненормативно и непечатно. Я понял, что выражение его лица описать словами невозможно, и пошел за фотоаппаратом…

Оказалось, что связь дала сбой, а спасатель, специально приглашенный для тренировок в открытом море и видевший Чубайса второй раз в жизни, испытывал перед ним такой трепет, что шел от «шефа» на почтительном отдалении. И пока председатель РАО ЕЭС России рассекал штормовые волны на «табуретке» (так назывался легкий гидроцикл, категорически не пригодный к использованию в сложных погодных условиях), считал, что начальству виднее, и если оно рвется в открытое море, то так и надо. В это время Анатолий Борисович из последних сил удерживал руль и не мог взять в толк, почему «тренер» не дает команду вернуться в лагерь…