Странные страны. Записки русского путешественника

Бабушки стояли на пригорке в праздничных светлых вышитых платьях и платках. Когда мы отходили от берега, над заливом поплыли высокие печальные голоса — старушки затянули медленную пронзительную песню, скорее напоминавшую молитву или плач, которым обычно провожали уходящих в море.

* * *

За несколько часов мы преодолели оставшийся морской путь и оказались в устье реки Варзуги. Здесь, на Варзуге, начиналась сухопутная часть экспедиции. Дальше пойдем на север по Кольскому полуострову, и скоро пересечем полярный круг…

Пришли баржи и КАМазы с техникой. На берег выгружены квадроциклы — на спортивном жаргоне «квады», мотоциклы и джипы.

Поздний вечер. Солнечно. Прохладно. Комары.

Прошли 120 километров. Бездорожье, скальные участки, болота. Наконец, поселок Варзуга — столица районного масштаба. Нас встречает группа местных руководителей в черных официальных костюмчиках с обязательным галстуком. Здороваются с Чубайсом, наклонив голову, — ни дать, ни взять гоголевские чиновники из «Ревизора». Городничий — маленький коренастый человек, ловко поднимающийся на цыпочках, чтобы казаться выше. И встречу он устроил для Чубайса, и даже местный клуб, в котором играют свадьбы, проводят торжественные собрания, выпускные вечера и похороны превратил в ресторан. Нас, пыльных и забрызганных болотной жижей, усадили по одну сторону длинного стола, по другую сторону — они. Девочки в возрасте, в белых, еще советского образца официантских наколках, обносят дорогих гостей водочкой и закусками. На столе — только рыба. Жареная, запеченная, соленая, с капустой, с картошкой, с кашей. Бутерброды — с рыбой, пирожки — с рыбой, пельмени — с рыбой. Рыба с рыбой… Мы поедаем бесконечную рыбу, городничий с подчиненными съедают глазами Чубайса.

Очень вкусно. Очень сытно. Засыпаем.

3 июля

Непривычно тихо. Светит солнце. Поют птицы.

Проснулись на турбазе, где нас любезно приютила местная администрация. Позвали завтракать. Стол ломился от блюд. Вчерашних. Рыба, рыба, рыба… За завтраком городничий рассказывал, что именно на эту турбазу приезжал рыбачить шведский король. И Ельцин. А может быть даже вместе.

Выйдя из столовой, мы обнаружили разновозрастную компанию местных мальчишек, столпившихся вокруг техники. Джипы, квады и «наш» вертолет, появившийся, как обычно, без видимых причин, были почти целиком облеплены детворой. Заметив нас, мальчишки сбились в кучку. Вид у них был сплоченный и полный решимости перейти в наступление, если вдруг будут ругать за излишнее любопытство.

— Смотри-ка, какая команда! — заметил кто-то из наших, — Может в футбол?

На цивилизованной турбазе нашелся почти новый мяч. Наверно, до нас его пинал только шведский король. Матч состоялся тут же, на поляне. Силы, однако, оказались не равны. У нас были отличные игроки и отличный играющий тренер — Чубайс. Анатолий Борисович побегал пять минут, вышел за боковую линию и продолжил тактическое руководство игрой. Мы повели в счете 8:0. Мальчишки расстроились.

В это время с очередной рыбалки возвращался Юра Платонов. Он немедленно примкнул к местным, перевел в свою команду брата Гену и кого-то из спортсменов. Получились две примерно равные по мастерству сборные поселка Варзуга, причем капитаном второй сборной оказался Карстен. Противостояние «наших» с «НАТО» продолжилось.

Отправились обратно в поселок. Оказалось, вечером накануне мы проехали до турбазы километра четыре по камням и скальным выступам, но в памяти это не отложилось.

На центральной площади Варзуги, ровно через дорогу от того «ресторана», где вчера нас принимали местные начальники, возвышалась поразительной красоты деревянная церковь. Почему-то накануне ее никто не видел, наверно, спали уже за ужином.

Как нам рассказали, церковь построили в XVII веке поморы. Местный батюшка — бывший офицер-подводник. Окончил Военно-морскую академию в Ленинграде и служил на Северном флоте, потом ушел на гражданку, постригся и теперь служит в храме. Поднялись на звонницу, и отец Митрофан рассказал, как строили заново колокольню, разрушенную в советские тридцатые годы. Расколотые и изувеченные колокола погрузили на лодки и свезли в Устье, чтобы отправить на переплавку. В ожидании погрузки на бот их вывалили на песчаный берег реки. Ближайший прилив смыл большую часть ценного груза. Пока решали, как копать, да чем вытаскивать, следующий прилив поглотил оставшиеся колокола. И как потом ни искали со щупами — не нашли. Позже приезжали на это место ученые и археологи с приборами, металлоискателями, пытались обнаружить, — бесполезно… Шесть лет назад, когда поднимали над селом новые колокола, вывешивали и настраивали, внезапно налетел шквальный ветер, дождь и непонятный для августа холод и мрак. От храма все равно никто не ушел, даже маленькие дети, а вместе с первым звоном наступила тишайшая, прекрасная солнечная погода. Из таких рассказов, наверно и возникали библейские притчи и житийные истории.