Странные вещи

Едем-ка на рынок,
           купим жирную свинью!
Теперь домой, скорей домой,
                    тру-люлю-лю-лю!

Сидящий в корзине петух был так же беспомощен, как и сама Клевер. А Общество, которое должно было защитить ее, состояло, оказывается, из единственного перепуганного старичка. Агат дал ей какие-то крупицы сведений о маме, но теперь вопросов стало больше прежнего. В голову Клевер лезли мысли о том, что, знай она побольше, расскажи ей отец всю историю от начала до конца, этой жалкой участи можно было бы избежать.

Повозка съехала с мощеного тракта на разбитые колеи грунтовой дороги.

Двигая одеяло пальцами, Клевер удалось медленно, по полдюйма, сдвинуть его в сторону, и в клетку ворвался лучик света. Она увидела блестящие заросли ряски в придорожной канаве. На яблонях трепетали листья, а в воздухе носились скворцы, проворные, как косяк пескарей. Она продолжала стягивать одеяло, пока не увидела чистое, без единого облачка небо, синее, как опрокинутая над землей эмалированная миска.

Мир упорно оставался прекрасным, не обращая внимания на ее беду.

Слезы мгновенно высохли. Клевер разозлилась. А что, если бы ее и правда проглотил волк? Разве она не стала бы пинаться и царапаться, разве не приложила бы все усилия, чтобы прикончить хищника, обеспечив ему смертельное несварение желудка?

– Клевер Элкин, – сказала она себе, – не погибнет без боя.

Она до конца стянула одеяло, и оно соскользнуло с повозки. Щурясь на свету, она увидела двух браконьеров, сидящих на козлах. Рядом с Грибом был Лопата, человек с шишковатой головой на длинной, как у пеликана, шее. Остальные, должно быть, верхом ускакали вперед.

Ганнибал лукаво подмигнул девочке.

– Не волнуйся, медсестра Элкин, мы найдем путь к победе, – шепнул он.

Когда одеяло осталось далеко позади, Клевер вытерла нос и заговорила:

– Гриб, так это твоя пуля убила моего отца?

Гриб обернулся и удивленно заморгал. Не переставая жевать табак, он огляделся, пытаясь понять, куда делось одеяло.

– Уиллит не любит тратить свои пули на легкую цель, – ответил он, наконец. – Так что, если дело верное, он дает пострелять мне.

Наклонившись, он выплюнул жвачку на дорогу, позволив Клевер полюбоваться своей заскорузлой шеей и прядями сальных волос.

Как и Уиллит, Гриб носил странное украшение из половинки грецкого ореха на кожаном шнурке. Больше всего Клевер сейчас хотелось схватиться за этот шнур и удавить мерзавца. Но, увы, пока она могла лишь трястись в своей клетке, как от приступа малярии. От унижения и ярости глаза ей застилала белая пелена. Она словно издалека услышала собственный голос:

– Вы – бешеные псы. Вас следует уничтожить. Всех до единого.

– И кто же, интересно, будет нас уничтожать? Ты? – хихикая, Гриб выковыривал кусочки табака, застрявшие в крошечных черепах, вплетенных в его бороду. – Что-то я не вижу других охотников – а ты, Лопата?

Вместо ответа длинношеий только прочистил горло.

– Начать с того, – продолжал Гриб, – что вы сидите в клетке, маленькая мисс. А уж если на нас бросаться, так с чем-то понадежнее кривого ломика.

Подъехав к перекрестку, повозка замедлила ход. Сердце Клевер радостно екнуло: на обочине она заметила знакомый желтый фургон с яркой надписью на боку: ЭЛИКСИР БЛИКЕРМАНА!

– Несса! – крикнула Клевер. – Помоги!

– Заткнись! – рявкнул Гриб.

Лопата повернулся назад и стал хлестать ее кнутом. Несколько ударов достигли цели, но Клевер не замолчала, а продолжала звать.

В тени раскидистого дуба их ждали Уиллит и остальные. Клевер, как могла, уворачивалась от ударов.

– Несса, это же я!

И тут Клевер заметила Нессу среди браконьеров. Она тоже увидела Клевер и пришла в такое замешательство, что бандиты расхохотались.

– Помочь тебе? – весело воскликнул Уиллит. – Да ведь это Несса тебя и продала!

Став красной, как палец, по которому ударили молотком, Несса попятилась к фургону.

– Почему Клевер в клетке? – выпалила она. – Вы же говорили, что вам нужен только товар! Сказали, что ее вы отпустите!

Уиллит наотмашь ударил Нессу по уху.

– Она и есть товар.

– Ты с ними? – Клевер уставилась на Нессу, пытаясь понять.

– Не принимай близко к сердцу, – посоветовал Уиллит, оседлав лошадь. – Естественно, Несса с нами. Ее дядя был лучшим аферистом, которого я когда-либо знал! Он плел золотые небылицы и с каждой песни набивал карман.

– Заткнись! – возмутилась Несса, сжав кулаки. Она опустила голову и стала похожа на разъяренного быка. – Не тебе судить о дяде!

– Поторапливайтесь, ребята, – сказал Уиллит, не обращая на нее внимания. – И набросьте что-нибудь на клетку, хоть куртку, что ли.

Привстав в стременах, он нагнулся, чтобы почесать ногу, а потом с места пустил лошадь в галоп. Лопата цокнул языком и стал нахлестывать лошадей.

– Ты обманщица! Ты… будь ты проклята! – выругалась Клевер, когда ее провозили мимо Нессы. Ей казалось, что сердце, которое только что переполняла надежда, сморщилось, как гнилое яблоко.

– Остановитесь! – закричала Несса браконьерам. – Да подождите же!