Странный мир. Истории о небывалом

В принципе уродское строение иногда появлялось на привычном месте, и каждый раз его появление было апокалипсическим. Город горел, случались землетрясения, наводнения, цунами. Невозможно описать, как мутная двадцатиметровая волна идет от Маркизовой лужи вверх по течению Невы. Я уже знал, что, когда неторопливая стройка будет закончена, золотой шар поднимут наверх, а девушку в голубом платье поставят на шар и обратят в каменную статую, это будет конец. Конец городу, людям, его населяющим, конец всему. А я, единственный знающий об опасности, рвался на проклятую стройку изо всех своих невеликих сил. Помню, как я бегал вдоль глухой железобетонной стены, огораживающей площадку, пытаясь найти хоть малейшую лазейку. В другой раз меня сбил самосвал, вывозивший строительный мусор. Несколько раз я тонул, и это было особенно скверно. Водоворот крутил меня, выжимая из смятых легких последние остатки воздуха; я еще жив, но жить осталось меньше двух секунд. Кто, однажды испытав подобное, захочет повторения? Но я при всякой возможности бежал на мост, выискивая взглядом врага, хотя и понимал, что инициатива в его руках: не захочет – не покажется, хоть избегайся.

И в конце концов я прорвался в запретную зону. За прошедшие годы, а их просквозило немало, на площадке ничто не изменилось. Тот же мусор и грязь, так же лежит подготовленный к подъему золотой шар, а рядом сидит девушка в голубом платье.

Я схватил ее за руку:

– Бежим отсюда!

– Нельзя. Меня найдут и накажут.

– Я спрячу тебя так, что никто не сможет найти. А потом я разобью золотой шар, обрушу бетонные кубики, чтобы ты стала свободной.

Легко обещать такие вещи, гораздо труднее их исполнить. В городе девушку не спрячешь: метастазы адского строения проникли всюду, скрыться от них невозможно. А за пределами города… Со времени нашей первой и единственной встречи прошло немало времени. Мне уже двенадцать, а то и тринадцать лет, но что я знаю о мире за пределами родных дворов? Единственное место, где все облазано и исследовано, – садоводство на станции Пери. Там у моих родителей была дача, каждое лето я проводил там и знал в округе любой куст. Уж там-то не было недостатка в ухоронках, где беглянку не найдет никто и никогда.

Я привел ее в самый потаенный уголок и попросил подождать несколько минут, пока я поставлю в известность родителей. Дело к ночи, весь день я шатался черт знает где и вдруг явлюсь с незнакомой девушкой, которую зачем-то надо прятать от неведомой опасности. Уж я-то знал своих родителей, их обстоятельные вопросы: где, зачем и почему… Вопросы, на которые я не умею отвечать, а у них уже готовы безжалостные ответы.

Но вдруг – самые важные вещи всегда случаются вдруг – ответ появился и у меня: потому что я люблю ее!

Я счастливо избежал дурацких детсадовских влюбленностей – мол, вырасту и женюсь на Даше из средней группы, а то и на воспитательнице Анне Максимовне. Любовь обрушилась на меня серьезно и бескомпромиссно, обрушилась по-взрослому в мои неполные тринадцать лет. Я не понимал, что делать, знал только, что мама, папа, бабушка и дедушка с их мнениями и вопросами не имеют сейчас никакого значения. Я должен быть рядом с той, чьего имени я так и не узнал.

Я заторопился назад к потаенной ухоронке и не нашел в ней никого. Сама она ушла или ее обнаружили подлые строители башни и уволокли, чтобы превратить в статую, – не знаю. До утра я метался по окрестностям, но не нашел никого. Утром на первой электричке я зайцем помчался в город, на мост Лейтенанта Шмидта. Они не показались и там – ни в первый день и никогда потом. Не появились, сколько бы я ни ходил через мост. Я не сумел разрушить черный замысел, но вспугнул их шайку, и строители убрались в другое место, оставив Ленинград в покое. Но половинчатая победа меня не радовала, потому что вместе с врагами исчезла девушка в голубом платье, прекраснее которой нет на земле.

На этом рассказ можно было бы закончить. Но у него, словно у длинного романа, появился эпилог, без которого рассказ будет неполным.

Несколько дней назад писательская судьба занесла меня во Францию, в город Париж. Попавший за границу человек, если он не знает языков, чем-то напоминает рыбешку, насаженную на кукан. Он двигается и даже вроде бы плывет, но все происходит помимо его воли. Плывет, куда ведут, смотрит, на что велят. Так и я. Двадцать пятого июля две тысячи восемнадцатого года меня закинуло на смотровую площадку на пятьдесят девятом этаже башни Монпарнас. Я послушно восхищался красотами – а Париж с высоты действительно очень красив, – позволил себе дипломатично возразить, что смотреть вниз не страшно, поскольку тут речь идет не о высоте, а о расстоянии. Короче, был образцовым туристом. И вдруг – все самое важное в жизни происходит вдруг – казалось, меня ударили под сердце… дыхание перехватило, ноги подкосились…

– Что это?

– Дом инвалидов.

– А дальше, за ним?

– Мост Александра Третьего и Большой дворец возле.

– Нет, еще дальше, два раза столько…

– Там ничего. Типовая застройка.