Странный Странник. Книга первая

Теперь многое зависит от того, что решат эти жандармы. Как он понял, те склонялись к более простому варианту, чтобы по-быстрому закончить дело. И версию выстроили. Пацаны решили разжиться деньгами, убили двоих, но и сами попались. Простой вариант и дело закрыто. А если этот поручик захочет выслужиться, то пойдет ва-банк. Начнет разрабатывать Петрищева. А где он, кстати? На работу, со слов жандарма, не вышел. Неужели сбежал? Хорошо это или плохо? По крайней мере, теперь никто из посторонних не знает про другой мир, про путешествие между параллельными мирами. А еще очень важно, чтобы Артуро поправился. Разбитая губа и синяки пройдут. Главное, чтобы он смог сам дойти до суда, а то решат судить заочно и тогда ни ему самому, ни Артуро отсюда не выбраться.

Артуро так и сгинет на каторге. А он сам? Пять лет тюрьмы. Не подарок, но не так страшно, жить плохо, но можно. Только что потом, через пять лет? Ему уже будет восемнадцать, даже девятнадцать. Ни кола, ни двора, ни знакомых, ни друзей, все осталось в старом мире. А что, много там друзей? Настоящих, а не только чтобы просто поболтаться на улице. Один Сенька. И все. Но здесь и вовсе никого нет, он же не знает никого. Разве что Игоря, Сережу и Ваню. Только и они сгинут на каторге, так же, как и Артуро.

Террористов в них нашли! За какие-то слова! Слова, кстати, правильные. Почему русские не должны быть единой нацией? Разве они ущербные, второсортные? Зато здесь правят инородцы. Артуро, вроде, тоже инородец. Но он давно обрусел. А хоть и латин, что такого? Все равно свой. А эти жандармы? Не инородцы, вроде как из своих, а гады еще те. За хорошие деньги скурвились. Выслуживаются. Гниды.

Есть еще Рюрик и Татьяна. Только вспомнят ли они его? Через пять лет-то? Да и не пойдет он к ним, тем более у них самих выше крыши проблем с отцом, сидящим в долговой тюрьме.

А друзья, точнее, приятели у него еще будут. Местные зэки, с которыми он будет пять лет хлебать тюремную баланду. И с кем-нибудь из них пойдет на дело, когда его выпустят. Жрать-то надо? А он зэк. Снова поймают. И так всю оставшуюся жизнь. Да и останется ее не много. Что это за мир такой!.. А что, его родной мир лучше? Немного лучше, конечно, но только немного. А все остальное то же самое, только под красивым соусом.

Пацаны в камере встретили Ромку вопросительными взглядами. Он только пожал плечами. А что говорить? Они же не знают причин его прихода с повинной. Да и про то, что он сам сдался, тоже не знают. И не надо. Врать пацанам он не будет. Это нечестно. Им и так достается. А правду сказать, себя в их глазах уронить. Нет, он этого не хочет.

А ведь пацанов тоже через тот суд поведут. И он может их спасти. Только кого раньше отправят на суд - его или их? Да и с ним самим еще ничего не известно. Может, суд заочным будет. И самое главное, как Сеньке их обоих вытащить? У тех арестованных, что он видел в судебном коридоре, руки за спиной скованы наручниками. Самим, значит, в окно, где Сенька расположится, не влезть. В этом мире пол ниже чуть ли не на метр, чем в той коммунальной квартире. И жандармы рядом идут. У Сеньки, правда, пистолет-пулемет есть, но ведь не выстрелит. Не потому что трус, нет, Сенька не трус, просто с непривычки это стрелять, пусть даже не в человека, а в воздух. Да и когда стрелять-то? У Сеньки всего две руки. Или стреляешь, или тащишь.

Даже одного из них Сеньке не вытащить, а тем более Артуро. Тот потяжелее будет, да и с ногой у него что-то - еле волочит. Отбили? Или прижигали? Гады!

Хорошо, пусть Сеньке каким-то образом удастся его перетащить к себе. А Артуро? Ведь у Сеньки нет полного доступа к пульту. Сам может ходить между мирами, а вот кого-то взять с собой - нет. Это только Ромке доступно. Значит, Артуро может вытащить только он, Ромка. А у него руки скованы наручниками, да еще и за спиной! Да, незадача, не просек он тогда, задергался, заспешил. Оно и понятно - каждый час дорог. Да и порядком перенервничал он перед этим.

А если бы не спешил, посидел, подумал? Смог бы выход найти? А какой? Все опять то же самое - две руки у Сеньки, и двое безруких пацанов, которых надо вытаскивать.

Так, в подавленном настроении прошло несколько дней. Его больше на допрос не таскали, почки, кажется, подлечились. Боли остались, но совсем чуть-чуть. А вот Ваню вызвали. Через пару часов тот вернулся бледный, но целый. Не били.

Молча забрался на свой второй ярус и долго молчал. И только ближе к вечеру сообщил:

- Дело закрыли, в суд передают. Десять лет каторги с последующей ссылкой.

Сказал - и заплакал.

Все подавленно молчали, каждый думал о своем. У всех такие же проблемы, разве кроме Ромки. Но и у него неизвестно что впереди.

- Если бы я на месяц раньше из рогатки стрельнул!

- Почему? - не смог вытерпеть Ромка. А возможно, еще и потому, что нужно было что-то сказать. В разговорах несчастье легче переносится.

- Мне тринадцати лет не было бы. Тогда только в колонию для малолеток. И срок не больше пяти лет дают.