Странствие по необъятной

Он брел куда глаза глядят, и эти самые глаза привели его на Гвардейскую площадь. Альберт увидел толпу людей. Основную массу составляли студенты, но и случайные прохожие тоже останавливались, желая узнать, что привлекло их внимание, и это явно был не стоящий посреди площади памятник. Альберт был заинтригован. Он попытался протиснуться сквозь толпу и у него это вышло, пусть и пришлось растолкать несколько зевак. Всеобщее внимание было приковано к парню. Он стоял, высокий и статный, в одной толстовке, прямо на деревянной лавочке. Иссиня-черные как соль волосы покрылись ледяной коркой и то липли к лицу, то смешно топорщились и кудрились, закрывая ледяные голубые глаза. Он стоял, активно жестикулируя и окидывая уверенным взглядом людей. Альберт сначала невольно засмотрелся, внимая его голосу, а после и заслушался : юноша читать стихотворения, и Альберт готов был поклясться, что он был их автором.

Альберт, как и все остальные, боялся вдохнуть. Парень, читавший стих, поклонился, придавая этому жесту излишней драматичности.

– Спасибо!– сказал он достаточно громко, чтобы каждый услышал, – я крайне польщён.

Кто-то один захлопал, и остальные подхватили. Под гул аплодисментов парень продолжил шутливо кланяться, а после счастливо рассмеялся и сказал:

– В следующем стихотворении, я думаю, вы увидите себя. Каждый из вас, независимо от возраста и пола.

Он продолжил читать. Альберт так и стоял, вслушиваясь в каждую строку и в каждое слово. Он не обратил внимание на то, что толпа постепенно рассосалась и осталось всего несколько человек. Парень вдруг замолк, оборвав строку на середине. Его лицо осветилось красными и синими огнями. Тогда оставшиеся люди пришли в себя. Студенты, завидев подъезжающий полицейский автомобиль, ринулись куда глаза глядят. Женщины и мужчины тоже постарались уйти под шумок. Альберт растерялся и замер.

Поэт спрыгнул с лавочки буквально в шаге от него.

–Чего стоишь? Побежали! – и ринулся на другой конец площади. Альберт очнулся и сорвался с места вслед за ним. Полицейским пришлось объезжать памятник, и это заняло лишние пару минут из-за гололеда на дорогах. Поэт тем временем пересек площадь и свернул с главной улицы, периодически оглядываясь назад, проверяя, не схватили ли Альберта, который еле поспевал. Парень завернул во двор желтых десятиэтажных домов, соединенных квадрат, и через несколько минут Альберт нагнал его. Они остановились на углу одного из них. Поэт облокотился на стену и пытался отдышаться. Его слипшиеся волосы превратились в воронье гнездо, а в синих глазах плескался азарт, в то время как Альберт зашелся в кашле. Легкие щипало и сдавливал морозный воздух. В этот момент Альберт в сотый раз задумался о том, что пора бросать курить. Он медленно сполз по стенке, садясь на корточки и упираясь лицом в скрещенные на коленях руки. Поэт рассмеялся. Альберт поднял голову, потянул шею и вопросительно поднял бровь, все еще пытаясь вдохнуть как можно больше кислорода.

– Не вижу ничего смешного, – буркнул он себе под нос, после чего парень рассмеялся еще громче, – ты вообще не устал?

– Даже если и устал, то это не беспокоит меня. И не такое бывало.

– И часто ты так бегаешь?

– Ну-у… – он сделал вид, что задумался и, если бы не излишняя энергичность, Альберт бы поверил, что он действительно что-то считает, – не скажу, что часто, но и не раз в месяц. К сожалению, хранители правопорядка не ценят искусство, – он драматично вдохнул и прислонил предплечье ко лбу. Потом он оттолкнулся от желтой стены, расправил плечи и поправил длинные рукава черного пальто, – меня, кстати, Арсением звать.

– Альберт, – он “отсалютовал” двумя пальцами, – то есть, тебя не смущает, что местные дяди Степы считают тебя нарушителем общественного порядка?

– Честно говоря, вообще ни капли. Меня из раза в раз слушают то на Гвардейской, то возле музея, иногда возле университета. Вдруг я кому-то подниму настроение этим суровым морозным утром? Или спасу кому-то жизнь? Внимание полицейских – это слишком маленькая плата за то, что я занимаюсь любимым делом.

Альберт оперся руками на стену и поднялся на ноги. Он кивнул Арсению в сторону двора, приглашая пройтись. Тот понял его и развернулся. Они шли неизвестным Альберту маршрутом, и поэтому он следовал за ним.

– Могу я задать вопрос? – спросил Альберт и, дождавшись кивка, продолжил, – это ведь твои стихотворения?

– А что, понравилось? – он по лисьи хитро прищурил глаза, – Оставишь рецензию?

– А то ты не понял, – Альберт цокнул и закатил глаза, – это правда круто. Но почему так… – он задумчиво почесал запястье, – трагично? Нет… Безнадежно.

Арсений остановился. Альберт сделал еще пару шагов вперед и остановился напротив него.

– Хмм.. Я никогда не думал, что мои стихотворения могут показаться безнадежными.

– Возможно, я не так тебя понял?…Как минимум потому, что эта самая трагичность никак не вяжется с твоим образом.